Дань псам (ЛП)

— Может, и так, — сказал Скорч, — а может, и не так. Но ты, чудила, будешь все объяснять другому. Мы тебя передадим, и если ростовщик Гареб не будет рад, я…

— Постой! Я могу достать деньги… могу выплатить долг. Но нужно время…

— Времени тебе не дадут, — покачал головой Лефф. — Прости, дружище.

— Одну ночь. Всего лишь, прошу.

— Одну ночь. Чтобы сбежать, как ты умеешь.

— Клянусь, нет. Боги, я же вернулся! Только чтобы разобраться со всеми долгами!

— Неужто? И как ты это сделаешь?

— Оставьте детали мне, Скорч. Сохраните невинность. Итак, я в самом низу списка — потому что прошли годы. Значит, никто не ждет, что вы меня первым приведете? Дайте одну ночь, вот все, о чем прошу. Встретимся здесь следующим утром. Я от вас не сбегу, клянусь.

— Думаешь, мы идиоты оба.

— Слушай, Лефф. Когда выплачу Гаребу, помогу тебе. Со списком. Кто лучше меня в таком деле?

Недоверчивое лицо Скорча вытянулось так сильно, что глаза чуть не выпали из орбит. Он метнул взгляд на Леффа.

Торвальд Ном заметил все это и кивнул: — Да, вы двое в беде. Верно. Список сожрет всех, даже тех, кто с ним ходит. Скажу прямо: я поражен, увидев, как низко вы пали. Боги! Если бы я заранее знал, я бы подумал, как вам…

Лефф фыркнул: — Какая наглая брехня.

— Ладно, ладно. Преувеличение. Так сколько Гареб с меня требует?

— Тысячу серебряных консулов.

Торвальд Ном разинул рот и побледнел. — Ради милостей Худа, он всего лишь купил мне ужин и пару пива! Я — то думал, от великодушия. Или заманивал на какое-то дело. Я оскорбился, получив счет за ту ночь…

— Проценты, Торвальд, — сказал Лефф. — Сам понимаешь.

— К тому же, — добавил Скорч, — ты сразу сбежал. Где ты был так долго?

— Вы не поверите.

— Это не следы кандалов на руках?

— Да, и еще хуже. Натийская рабья яма. Работорговцы, малазане. И так до самого Семиградья. Сбереги Беру, мне было совсем невесело. Что до обратного пути — что же, будь я бардом, уже заработал бы состояние!

Повисший перед лицом меч закачался и постепенно опустился; кончик ножа перестал так рьяно упираться под ребро. Торвальд бросил торопливый взор на лица и произнес: — Одна ночь, старые друзья. Все улажу и смогу помочь со списком.

— Мы уже получили помощь, — сказал Лефф, хотя безо всякого воодушевления.

— О? И от кого?

— От Крюппа. Помнишь его?

— Тот сальный, жирный скупщик в «Фениксе»? Вы сбрендили?

Скорч сказал: — Это новое место, ведь Бормен нас выгнал за…

— Не рассказывай секреты, Скорч!

— Одна ночь, — закивал Торвальд. — Согласны? Лады. Не пожалеете.

Лефф сделал шаг назад и спрятал меч. — Уже жалею. Слушай, Торвальд. Ты даешь деру — мы тебя находим. Никуда не денешься. Прыгнешь прямиком в натийские ямы — и мы за тобой. Понял?

Торвальд нахмурил было лоб — но тут же кивнул: — Пойдет, Лефф. Я вернулся, и больше я никуда, никогда не уеду.

— Одна ночь.

— Да. А вам двоим лучше вернуться на берег. Кто знает, вдруг другой беглец уже садится на корабль?

Оба вдруг занервничали. Лефф толкнул Торвальда и помчался бегом. Скорч не отставал. Проследив, как они скрылись за углом, Торвальд слился с толпой Лобной улицы.

— Как это, — пробормотал он себе под нос, — такие полнейшие придурки живут и живут? И будут жить.

Он поправил морантский плащ, убедившись, что спрятанные в нем предметы не выпали или — боги сохраните! — не начали капать. Хорошо. Поглубже надвинув шляпу, он пустился в путь.

С Гаребом неприятность вышла. Ну, он сумеет что-то придумать. «Надеюсь. Одна ночь. Чудно. Быть по сему. Все другое подождет.

Надеюсь».

* * *

Скромный Малый был полукровкой и родился в Одноглазом Коте двадцать семь лет назад. Ривийка, проданная купцу за дюжину железных слитков, через год понесла ему бастарда. На восьмом году отец признал его, принял в семью; мальчик учился ремеслу торговли железом и мог унаследовать дело, если бы одна ужасная ночь не разрушила всю стабильность существования.