Дань псам. Том 1

– Ну если бы мы знали, что есть разница между воротами и усадьбой, – заметил Ожог, – то настояли бы на втором. Верно? Нас держали в неведении. Достаточно на тебя взглянуть.

– А это ты к чему?

– Да у тебя глаза оранжевые!

– Это другое неведение.

– Тебе так кажется.

– Сам бы и попросился в охранники усадьбы, Ожог, если такой умный!

– Был бы я один, то попросился бы!

– Если бы ты был один, то Назамок тебя бы нипочем не нанял – разве что отхожие места чистить!

– Зато я бы работал в усадьбе!

С этим не поспоришь. Лефф вздохнул и уставился на дорогу.

– О, смотри-ка, фонарщики.

– Давай расстреляем их!

– Давай, конечно, нас сразу и выгонят. Ты этого хочешь, Ожог?

– Да пошутил я, пошутил!

Есть взгляды, которые убивают сразу наповал, а есть взгляды, которые медленно, слой за слоем, снимают кожу, и чтобы кровь сочилась сквозь поры. Выколупывают глаза, оставляют их болтаться на влажных сухожилиях, потом связывают узелком на переносице. Пытки, доставляемые с мрачным удовольствием и клиническим расчетом.

Неудивительно, что Торвальд Ном запихнул в себя ужин побыстрее, забывая жевать, и потому теперь мучился ужасным несварением. Помогая Тисерре с посудой, он едва сдерживал стоны. Зловещее молчание невыносимо тянулось; супруга бросала на мужа косые, пробирающие до мурашек взгляды, неубедительно делая вид, что смотрит с любовью и заботой.

Пора было заступать на пост. Драгоценно смертельные мгновения мирного домашнего уюта – пусть и пронизанные невысказанными упреками, запретными темами, скрытыми, взрывоопасными ловушками или их отсутствием, еще более взрывоопасным – увы, завершились, и на первый план снова вышли мысли о карьере и профессиональной ответственности.

– Дорогая, мне пора тебя покинуть.

– Как, уже?

– Да. Вернусь к полуночи, но можешь меня не ждать.

– У меня был тяжелый день. Два новых заказа. Боюсь, к твоему возвращению, дорогой, я уже буду спать.

– Я постараюсь быть как можно тише.

– Еще бы.

Легкий поцелуй.

Вот такой милый диалог в завершение семейного ужина, хотя, конечно, каждое слово было пропитано хитростью и коварством. Между невинных строк Торвальд четко читал: «Дорогой, на твоем месте я бы уже бежала из дома без оглядки».

– Что, живот скрутило? Вот бы тебя вырвало на этих твоих привратников.

– Да. А потом стукнет полночь, и я, как осужденный на казнь, буду считать шаги до плахи, ожидающей меня дома. Буду молиться Беру и всем прочим Взошедшим мира, чтобы ты уже спала или хотя бы притворялась, что спишь.

– Муж, я весь день думала, что бы с тобой такое сделать за нарушенное обещание, и очень устала. Поэтому, когда ты вернешься домой, я буду крепко спать, и мне будут сниться сцены одна ужаснее другой, отчего улыбка на моем лице будет все более и более довольной.

– Я засну на самом краешке кровати, неподвижный, как доска, и такой же беззвучный.

– Конечно. Дорогой.

И снова легкий поцелуй. Чмок-чмок.

Торвальд Ном спешил по улицам, залитым голубыми огнями, погруженный в черные мысли на грани отчаяния. Дома вокруг будто нависали над ним, хотели сдавить, и Торвальд представлял себя отвратительным куском экскрементов, застрявшим в сточной трубе. Как ужасно ощущать на себе разочарование и, возможно, даже презрение жены.

Царское жалованье – ерунда. Гибкий график едва удостоен кивка. Должность законная и уважаемая – только «угу». И даже уверения в том, что Торвальд Ном – капитан домовой стражи, а Ожог с Леффом – лишь парочка из сонма его подчиненных (ну да, здесь он слегка преувеличил), лишь ненадолго отсрочили яростный скандал, которого он, несомненно, заслуживал. Но скандал грядет, грядет! Торвальд это знал. Тисерра это знала. И ждала лишь удобного случая, чтобы опустить занесенный ею гигантский топор на его желудевую голову.

И да, на это он променял рабство.

Такова сила любви, власть мирного домашнего уюта, избавляющих от одиночества. Или он хотел бы иного?

Спросим у него об этом потом.

А пока впереди завиднелась невысокая, но добротная стена усадьбы, главный подъезд, два потрескивающих факела над воротами, в свете которых Торвальд различил силуэты доблестных подчиненных… как будто бы даже исполняющих свои обязанности.

За улицей они, правда, не следили. Вместо этого они снова о чем-то спорили.

– Эй вы двое, как себя ведете на посту! – командным голосом рявкнул Торвальд, но впечатление подпортила раскатистая отрыжка.

– О боги, Тор пьяный!

– Если бы. Ужин плохо пошел. А у вас-то что стряслось? Ваши препирательства слышно с другого конца улицы.

– У нас появились новые охранники, – сказал Лефф.

– То есть – у вас? А, в смысле, в усадьбе…

– У нас в усадьбе, я так и сказал. Кого им еще охранять? Ты как капитан уж должен бы в этом разбираться.

– Разбираюсь, не волнуйся. Конечно, в самой усадьбе тоже должна быть стража, если вдруг… когда кто-то мимо вас проскользнет. Что ж, ладно. Вы их видели? Кто такие?

– Дружки Назамка. Они зовут его Наученный. – Ожог расширил глаза, потом отвернулся и сощурился. – У них старая дружба. А еще они выбрались из-под горы.

– Гм.

– Она рухнула, – добавил Ожог.

– Дружба? А, нет, гора. Гора рухнула.

Лефф подозрительно принюхался.