Данэя (СИ)

– Надо: один раз ты уже обманул меня. Чего ты хочешь? Прикинуться теперь нашим сторонником, чтобы выполнять роль, от которой отказалась я? И заодно быть со мной?

– Нет. Я не враг. И не лазутчик. Ты нужна мне больше всех на свете – никого нет для меня дороже тебя. Я знаю – что не могу без тебя; но если ты не простишь меня, я всё равно не буду с Йоргом. Не уходи: ты всегда успеешь это сделать. Выслушай меня!

– Ну, хорошо, – сухо сказала она.

Они сели на скамейку. Он стал говорить: рассказывать обо всем, что передумал и пережил, расставшись с ней. Она не смотрела на него – но слушала.

Потом он замолчал; сидел, покорно ожидая то, что она скажет ему. Противоречивые чувства боролись в ней: нужно было оттолкнуть его, но почему-то хотелось верить – тому, что он рассказал. Лейли – почему-то – верила, что в нем есть что-то хорошее: “Ему нравятся дети: вот видишь!”

Рита подняла голову: он сидел, глубоко задумавшись, не видя даже её. Мозг пронзила мысль: если его приход к ней не ход Йорга – положение его незавидно! Бойкот коллег: невозможность совместной работы и обмена мнениями. Кроме того, Йорг руководитель его как аспиранта: кто согласится теперь довести его до защиты? Трудно ему: не об этом ли он сейчас думает?

Если всё так – он одинок, ужасающе. Все друзья, все его бывшие единомышленники отшатнутся от него. И у него больше никого нет – кроме нее, её одной: он и пришел к ней. И ждет покорно – не прося, не уговаривая. Как человек, глубоко осознающий свою вину. “Скажи, ты его очень сильно любишь?” – вопрос Лейли попал в точку: она понимала, в чем Рита не хотела признаться себе.

Что же делать? Поверить? Нет? Ведь он – один из тех, кто заставлял её притворяться. Может быть, и сейчас то же самое? Как узнать, проверить?

Зачем? “Я сама знаю, как непросто любить”. Вот он: сидит – молчит и ждет. И хочется поверить. Сказать, что всё хорошо, прижать к себе. Быть счастливой вместе с ним. Так хочется быть счастливой! “Я хочу видеть тебя счастливой. – Как ты? – Как я. Ты хочешь, чтобы у тебя был ребенок? – Кажется, да!” Ребенок на руках, маленький, теплый. “Ты смотришь на него так, как будто хочешь дать ему свою грудь”. Предел счастья!

И одновременно – испытание его правдивости!

– Сегодня я держала на руках ребенка. Того, которого ты чуть не убил. Мне никогда раньше не приходилось держать их на руках. Я тоже – хочу иметь ребенка. Ты поможешь мне? – она впилась взглядом в его лицо: сейчас он выдаст себя.

– Что? – он не был напуган тем, о чем она просила. Даже в полумраке видела она, как он улыбнулся – слишком хорошо для лазутчика. – Значит... Значит, у нас будет ребенок? Может быть, сын.

– Ты что: сам этого хочешь? – она даже не поверила.

– Рита! Я хочу быть вместе с тобой: сегодня, завтра, всегда – всю жизнь. Я люблю тебя, – я знаю, что значит это слово. И хочу – чтобы у нас был ребенок. Сколько раз видел их – совсем маленьких: знаю, какие они. Я хочу, я очень хочу, чтобы у нас был ребенок: твой и мой – наш!

– Глупый, – улыбнулась Рита, – но почему ты хочешь именно сына?

Йорг вел себя довольно странно: казалось, ничего не произошло – ни малейших изменений в отношении к нему в институте. Те, заводилой которых он был в проведении контрпропаганды, почему-то даже не замечали его неучастия в этом деле: впрочем, это как-то можно было объяснить интенсивной работой.

И всё же: почему молчит Йорг? Ещё надеется, что он одумается и вернется? Зря: скоро он поймет это!

Рита в положении! Все признаки налицо – осталось только сделать анализы, чтобы убедиться окончательно. Сейчас он это и сделает. Сам.

Когда они были готовы, он вызвал Риту:

– Подтвердилось! Через девять месяцев у нас будет сын. Целую тебя!

Она улыбнулась ему с экрана:

– А если дочь?

– Такая, как ты? Я не против.

Тихие шаги за дверью, которая, видимо, была закрыта неплотно. И во время ленча Милан почувствовал, что в отношении коллег к нему что-то изменилось. Настороженные взгляды, молчание или неестественно оживленный разговор при его появлении.

Значит: кто-то подслушал его разговор с Ритой. Либо – Йорг сказал о его отступничестве. Возможно, что второе – вслед за первым. И вот-вот произойдет то, что его ожидало.

Он готов. Давно. И лучше – если Йорг до сих пор молчит – чтобы они узнали всё от него самого: надо перехватить инициативу.

Он решительно подошел к столику, где сидело несколько наиболее активных бывших его единомышленников.

– Надо собраться.

– Всем?

– Да – чем больше, тем лучше. – Он отошел, провожаемый взглядами: кое-кто явно уже что-то знал. Другие – ещё улыбались по-прежнему.

То же самое было и после ленча, когда он с ними ушел в кабинет для совещаний.

... Сейчас вожак должен сообщить стае, что он больше не хочет быть хищником.

– Итак, мы ждем. Зачем ты собрал нас?

– Для того, чтобы сказать вам: я отказываюсь от дальнейшей борьбы за сохранение существующего социального порядка, Я теперь считаю правильным то, чему учат Дан и произведения Лала Старшего.

– Почему?

– Да: почему?