Данэя

— Когда?

— Думаю, лет через десять. Но это будет больше, нежели полет туда.

— Больше — чем полет к Земле-2, Капитан?

— Больше, Ги. Корабль оттуда отправится в Дальний космос для передачи наших сигналов Тем: мы надеемся на установление настоящего Контакта с ними.

Подробности рассказал Ли. Они полетят втроем: он, Ги и Лейли.

— Лейли? — брови Ги поползли вверх.

— Так надо, — ответил Ли и объяснил, почему — Лейли.

Ги кивнул: действительно, было надо.

— Понимаешь: мы вернемся примерно на сорок пять лет моложе своих сверстников.

— Ну, и что?

— Поэтому тебе лучше пока не жениться.

— Так я ж и не собирался. Как ты. Не так ли?

— Ну…

Они все, конечно, много раз видели новый гиперэкспресс на экранах, но при подлете к нему, освещенному бесчисленными огнями, были поражены видом корабля — огромного, как город.

Здесь было все невероятных размеров. И не удивительно: на этот раз предстояло полное освоение планеты. Гигантские запасы энергетических батарей и «горючего», парк всевозможных сверхсовершенных машин-роботов, суперкомпьютеры. Архив с записями абсолютно всего — не только необходимого для работы: то же по искусству и истории — которую, как теперь знали, недопустимо не помнить. Семена бесчисленного количества видов растений, и множество блоков с самками животных, отобранных в строгом соответствии с возможностью создания первоначального биологического равновесия. И запасы, неисчислимые, пищи и фуража. «Ковчег» было имя корабля.

Бесконечные коридоры, куда выходят двери кают, которые, кажется, невозможно не перепутать. Но каждое место — досконально известно, изучено на иммитаторах во время многолетней подготовки — еще до того, как корабль был окончательно построен: все уверенно двинулись к своим каютам.

…Последний «день». Или «ночь». Все равно — здесь это чисто условное понятие: Солнце видно, как слабое тусклое пятнышко, чуть больше и ярче обычных звезд. Просто остались считанные часы до момента, когда провожающим и огромной дежурной команде предстоит покинуть «Ковчег», уйти на крейсерах к Земле.

Последние часы. Когда еще можно что-то говорить друг другу, жадно смотреть, чувствовать прикосновение к бесконечно дорогим тебе людям, — с которыми, возможно, расстаешься уже навсегда.

Марк переходит от Деда к Бабуле, от нее к Дэе, которую никогда не называл тетей; поочередно сидит у них на коленях, крепко обняв за шею.

Ева смотрит на Ли, он на нее; порой она видит, как он, будто подчиняясь неодолимой силе, поворачивает голову в сторону Дэи, глядит на нее не отрываясь. И Еве горько за него.

…Последние минуты: последние объятия, поцелуи, прощальные улыбки и слова. Вот — толстая стеклянная перегородка отделила их друг от друга.

Один за другим стартуют крейсеры к Земле. Последний взгляд на сияющий огнями «Ковчег», который через сорок восемь часов, как Экспресс когда-то, уйдет в Большой космос.

Молчание. Кажется, можно задохнуться — так тяжело. И нет даже слез. И тогда Дан посылает робота за скрипкой, берет ее в руки. Плачет скрипка в чутких его пальцах, и слезы появляются у всех на глазах. Плачут женщины, плачет сам Дан. Только великан Ги крепится изо всех сил, смахивая ладонью редкие слезинки, которые порой все-таки скатываются у него.

— Он был первым человеком, родившимся на той планете. Она была его родной: он — постоянно тосковал здесь по ней, — вдруг заговорил Дан. — Он удивительно рано стал взрослым. Послушай, Мама; послушайте все!

Он рассказал то, что Эя до сих пор так и не знала: что Сын спас его, когда Мама, обеспокоенная его самовольной отлучкой, сгоряча дала ему пощечину — а он, чтобы не волновать ее, вместо того, чтобы сказать правду, стал просить у нее прощение.

А Ги стал рассказывать о Ли, о его невероятном бесстрашии и трудолюбии; о его доброте, за которую все так его любили.

— Конечно: его же невозможно было не любить, — сказала Дэя.

«Только не такая любовь нужна ему была от тебя!» — с горечью подумала Ева. Но ничего не сказала: Ли считал, что теперь уже нельзя ей ничего говорить. Он был прав.

73

Гиперэкспресс «Контакт» не ушел к Земле-2 через десять лет. События складывались так, что для этого были серьезные причины.

Первая: вначале какие-то проблески в расшифровке послания Тех — и вскоре все опять зашло в тупик. Вторая: темп перестройки общества, несмотря на успехи в создании СНН, продолжал оставаться ниже предполагавшегося.

Не лучше было состояние и работы по Исправлению. Группа Дзина, образовавшая когда-то Институт исправления, вовлекала в орбиту своей деятельности все больше народу: медиков, физиологов, биофизиков. И генетиков: объявленный ими бойкот был давно забыт — Совет воспроизводства утратил свое былое значение и влияние. И не удивительно: он стал практически не нужен, так как больше не руководил воспроизводством — дети теперь рождались в семьях. Поголовно. У всех уже детей были родители, настоящие. И даже приемные у тех, которых еще успели произвести на свет «неполноценные» роженицы.