Даниил Андреев

Описание дороги у Юрия Беклемишева, в недалеком будущем ставшего писателем-орденоносцем Юрием Крымовым, несмотря на смешливое переиначивание «Трубчевска» в «Бобруйск», документально точно. Но в следующие приезды Андреев с попутчиками мог доезжать уже не на тряской подводе, а на «кукушке», одноколейкой шедшей от Суземки до Бороденки – поселочка у векового соснового бора под Трубчевском.

В Трубчевске мучившийся больным зубом Беклемишев отправился к врачу. Это был Евлампий Николаевич Ульященко, старый земский врач, близко знавший семейство Велигорских еще по Орлу, где учился в гимназии с Петром и Павлом Велигорскими, и помнивший не только Добровых, у которых бывал в Москве, но и родителей Даниила. Жил он с большой семьей в доме при больнице.

Небольшой городок Трубчевск с 1930 года вырос, но не намного, и, может быть, в этом его не всякому понятное счастье. Упоминавшийся в Ипатьевской и Лаврентьевской летописях как удельное владение Новгород-Северского княжества, славный легендарным Бояном и князем Всеволодом, братом бессмертно невезучего князя из «Слова о полку Игореве», связанный судьбой и именем с княжеским родом Трубецких, тысячелетний Трубчевск пережил все русские несчастья. Ни одна большая война не обошла город. Его неповторимость не в одной древности, но и в редкостном местоположении не только на некогда роковой засечной черте, а и на землях, соединявших Русь Московскую и Малую. Рубежность его, возникшего там, где соседствовали некогда радимичи, вятичи и северяне, всегда была не разъединительной, а объединительной. Помнит город и раздольное Черниговское княжество. Вокруг Трубчевска до сих пор чудом уцелел, почти без порух, древнерусский былинный простор, открывающийся с высокого берега Десны. Даль распахивается, когда выходишь к Троицкому собору. Здесь стоял детинец, размещался княжеский двор, отсюда рос посад. Это место, заглавное в Трубчевске, и называется Соборной горой. Андреев не мог не очароваться зеленым всхолмьем, откуда «вдруг разверзается простор…». Разверзшись, простор затягивал «зелеными певучими дорогами», вившимися среди темных лесов, тихоструйных рек, лебединых озер. Здесь он увидел «непроглядную страну», приоткрывшую и праотеческую Русь, и тайну «космического сознания».

Видный издалека, с Десны, Троицкий собор с обступившим его тенистым парком – душа Трубчевска и память. От допетровских времен сохранилась сводчатая крипта с надгробиями князей Трубецких, затем каждое столетие добавляло свое. В 1824 году пристроили колокольню, в 1910-м Ниловский придел. Во времена первых приездов Андреева в соборе шла служба, целы были храмовая ограда и четыре часовни вокруг. Стояла деревянная часовня и над святым ключом Нила Столбенского. Вниз к нему крутым берегом вели подгнившие ступени.

Здесь его дед Велигорский прожил одиннадцать лет: служил управляющим удельными лесными дачами, избирался гласным трубчевской управы.

Захваченный красотой и мощью открывшихся просторов, Андреев, надеявшийся продолжить работу над «Солнцеворотом», на время забыл о всех замыслах. «Поэму сейчас не пишу: живу в глуши, в маленьком городишке Трубчевске, на реке Десне, – писал он брату. – Красота тут сказочная, и я только смотрю и слушаю. Очень далеко гуляю один. Жара, я черен, как уголь. Был на лесных озерах, куда еще прилетают лебеди»¹⁹¹.

В первое же лето он побывал на Неруссе, извилисто струящейся по лесам речке, впадающей в Десну под Трубчевском. В забытые времена она служила водным путем на Радогощь, Севск. Быстрая, затененная местами смыкающимися над ней ветвями, Нерусса завораживала неожиданностью поворотов. В те поры над ней еще встречались вековые дубы, безжалостно сведенные. Добрался он и до лебединых Жеренских озер, называвшихся Жеронскими. Их было три: Большое, Среднее и Малое Жерено. Но Малое уже и в те времена, наверное, начало умирать, зарастая. Ну а в XIX веке озера кишели рыбой.