Даниил Гранин. Хранитель времени

Очерк об Австралии называется красноречиво: «Месяц вверх ногами». Образ необычен, но там, по другую сторону экватора, он как раз вполне будничен. Как прыгающая мамаша кенгуру, которая носит в сумке своего детеныша. Как страус эму, балетно переставляющий стройные ноги. Как невзрачная птичка кукабарра, способная своим хохотом оглушить человека. Весь очерк построен на распознавании скрытой для поверхностного взгляда, необычной сути австралийской обыденности. Парадоксальность Австралии или, точнее, парадоксальность обычных представлений об Австралии принимается Граниным за отправную точку всех его собственных рассуждений об этой неведомой южной стране».

Л. Финк. Необходимость Дон-Кихота

«Впервые я познакомился с творчеством Гранина, прочитав «Примечания к путеводителю» 1967 года. И до, и после я читал много путеводителей и очерков путешественников, но «Примечания…» написаны таким языком, что кажется, будто с тобой беседует близкий товарищ. И он безумно рад, что наконец попал в иной мир, за пределы советской страны, и хочет поделиться всем тем хорошим, что увидел, да и не только хорошим. Больше всего меня привлекли не факты, приводимые им, а именно этот язык — заинтересованного собеседника, который хочет, чтобы ты его услышал и проникся его чувствами».

О. Басилашвили. Подлинный патриот своей страны (Известия. 5.07.2017 г.)

«Парк был пуст. Не очень-то мне хотелось топтать траву, к тому же она была мокрая, но раз уж я попал в Англию, я обязан был ходить по газонам. Во всех путеводителях, во всех путевых очерках говорилось о том, что в Англии ходят по газонам. На всякий случай оглянувшись, я вступил на газон. Для верности я остановился, подождал — никто не засвистел. Трава была скользкой, ноги у меня скоро отсырели, я с удовольствием вернулся бы на асфальт аллеи, но теперь я боялся, как бы меня не шуганули обратно, что-то ведь должно быть запрещено. Либо по аллеям, либо по траве…

Всё оказалось на своих местах. И мраморные арки, и жирные дрозды, и тонкие лебеди на прудах. Я шел, как завхоз, проводящий инвентаризацию, и вскоре печаль, похожая на этот мелкий туман, охватила меня. Я перестал понимать, зачем я сюда приехал. Чтобы проверить, все ли на месте? Кажется, впервые в жизни я потерял вкус к путешествию».

Д. Гранин. Примечания к путеводителю

«Про любую заграницу задают вполне осмысленные вопросы. Но попробуйте приехать из Австралии. Каждый, кто встречает вас, будь он даже лучший друг, задает один и тот же вопрос:

— Ну как там кенгуру? Видел? Прыгают?

Любой разговор начинается с вопроса о кенгуру. Ни образование, ни возраст, ни должность роли тут не играют. В дальнейшем человек может проявить широту своих интересов, но первый вопрос неизменен. Наиболее чуткие люди, заметив мой тоскливый взгляд, смущаются, и все-таки удержаться от этого вопроса не в силах. Кое-кто пытался извернуться, быть оригинальным. Лучше всех это удалось одному физику, известному своим острым умом и своеобразностью мышления.

— Небось замучили, все спрашивают про кенгуру? — сказал он.

— Точно, угадал, — обрадовался я.

— Пошляки. Ну и что ты им отвечаешь? — И глаза его загорелись».

Д. Гранин. Месяц вверх ногами

«Могут показаться неожиданными на творческом пути Гранина «Австралийские рассказы» («Месяц вверх ногами»). Что в них наиболее примечательно? Многое. И то, что Гранин знакомит нас со своими тонкими и глубокими суждениями о стране, очень далекой от нас не только географически, но и социально, по быту, привычкам, идеологии, и то, что в его наблюдениях находишь то яростный гнев коммуниста против расовой дискриминации, то глубокие, увлекающие нас нежность и уважение к передовым людям Австралии, то подлинную, хорошего вкуса иронию, то весьма интересные мысли и философские рассуждения. Рассказы эти знакомят нас с новым, в чем-то другим Граниным. А это значит, что творческий подъем его не закончен, подлинные высоты еще впереди».

О. Войтинская. Даниил Гранин

«Мы в Австралии. Я собирался ощутить торжественность этой минуты, но тут все завертелось быстро-быстро, как на старой киноленте. Букеты, объятия, улыбки… Вдруг нас куда-то потащили, скорей, скорей, и мы оказались в маленькой комнатке, странно пустой комнатке с диванчиком, нас толкнули на этот диванчик, зажглись юпитеры, на нас покатились сверкающие циклопы телевизионных аппаратов, зажужжала кинокамера, завспыхивали блицы, вокруг нас не осталось никого из тех, кто обнимал, целовал, а появились какие-то молодые люди с блокнотами, с микрофонами, они зажали нас со всех сторон, в маленькую комнатку было не пропихнуться, стало еще жарче, уже совсем жарко.

— Есть ли в СССР свобода печати? — громко спросила меня Оксана. — Зачем вы приехали в Австралию?

Я смотрел на нее с ужасом. Только что она была здоровой. С неподвижной беззаботной улыбкой она продолжала: