Данный Богом

– Дашка, поворачивай! – засмеялся Богданов, – слишком далеко!

– Ой, сейчас…

– Там ветка, давай налево!

– Налево это куда?

– Налево – это налево!

Постепенно я приноровилась к управлению, и катер под моим «командованием» заложил пару рискованных виражей.

– Отдай! – Богданов потянулся к пульту, – ты потопишь мой корабль!

– Не отдам! – я увернулась и отбежала на безопасное расстояние. Андрей зачерпнул воды из реки и брызнул ею в меня. Мы хохотали, как сумасшедшие, не осознавая, что этот день на набережной – одно из последних мгновений нашего беззаботного детства.

Несколько лет спустя…

Сидя на уроке физики, я честно пыталась вникнуть в правило буравчика. Пока что меня просто смешило это слово – «буравчик». Андрей передал мне линейку, к которой, по обыкновению, была прикреплена бумажка с решением задачи. Абсолютно уверенная в правоте Богданова, я тут же переписала все в тетрадь.

Моя соседка по парте – Валя Медведева – подсунула мне листок с перепиской, которую мы частенько вели на скучных уроках.

«Вы с Богдановым уже…»?

Некоторое время я недоуменно смотрела на вопрос, не понимая его сути, а когда поняла, густо покраснела. Скомкав лист, я покрутила пальцем у виска. Валя закатила глаза, мол, «ну-ну, так я тебе и поверила».

Все оставшееся до звонка время я кипела от гнева, и весь день старательно избегала Богданова. Лишь когда мы возвращались домой, я, наконец, решилась спросить:

– Ты знаешь, что про нас думают одноклассники?

– Нет, – он пожал плечами, – какая разница?

– Большая! – я остановилась под молодой рябиной, и, глядя на ее удлиненные заиндевевшие листья, пыталась собраться с духом, – думают, что мы… спим друг с другом!

Богданов усмехнулся. Я всплеснула руками.

– Нет, ты пойми, даже моя подруга так думает, а уж остальные…

– Что – остальные? – Андрей закатил глаза, – что еще большее они подумают? Что у нас двое внебрачных детей? Забей ты на них!

– Я не могу! Как ты не поймешь – если парень так запросто спит с девчонкой, он – мачо, а если девчонка с парнем – она шлюха!

– Ты преувеличиваешь. Как всегда.

– В смысле?! – взвилась я, пиная ни в чем не повинное дерево. С веток на меня посыпались хлопья снега, – как это понимать?

– Ты очень эмоциональная.

– А как я должна реагировать?! Мне шестнадцать лет, и я еще ни с кем…ну…

Не в силах подобрать слов, я замолчала. Мои щеки пылали от стыда.

– Я тоже, – заметил Андрей, – и что?

– А то, что я не хочу, чтобы думали…

Я не выдержала и разревелась. Никогда еще я не плакала при Богданове, он растерялся и совершенно не знал, что делать.

– Даша, ну ты что? Даш, – он обнял меня за плечи, – да брось ты, ерунда это все. Не плачь, пожалуйста, Дашка…

Я икала и давилась слезами. Мне было так обидно, что я не могла выразить свои чувства словами.

– Давай присядем, – Богданов под руку повел меня к скамейке и жестом фокусника извлек из потайного кармана платок, – вот, возьми.

– Оо, – я улыбнулась сквозь слезы, – матерчатый платок…Ты в курсе, что уже изобрели бумажные?

Богданов не ответил, и я украдкой посмотрела на него. Лицо Андрея было очень серьезным и странно напряженным, как будто он обдумывал про себя целую речь.

– Что такое? – испугалась я.

– Я просто не могу понять, – нахмурился Богданов, – ты переживаешь из-за того, что мы просто друзья, или из-за того, что про нас думают люди?

– Что думают… – покаялась я. Да, это глупо, но для меня всегда было важно чужое мнение.

– Жаль. Если бы тебя волновало первое, мы вполне могли бы поцеловаться. Желательно, взасос.

Я хихикнула.

– Ты шутишь, да?

– Ну, почти.

Богданов так внимательно смотрел на меня, что я смутилась.

– Нет, Андрей, давай будем реалистами, – я села вполоборота к нему, – ты знаешь хоть одну пару, которая начала бы встречаться в шестнадцать и счастливо прожила всю жизнь? Сбежимся-разбежимся, как все, и потом в глаза друг другу смотреть не сможем. А друзьями можно быть сколько угодно. Мы же классная команда?

– Еще какая.

Мы ударили по рукам и улыбнулись. Уверена, мы оба вспомнили двух детей на дереве боярышника.

– Мы больше не можем ходить друг к другу в гости, – нехотя сказала я, – это будет выглядеть двусмысленно.

Богданов внимательно смотрел куда-то вдаль. Казалось, ему совсем не хочется говорить на эту тему. Наконец, он невозмутимо произнес:

– Мне нравится ходить к тебе в гости. Нравится, когда ты бываешь у меня. Моя мама тебя обожает.

– Да, но так будет правильнее, – я как будто оправдывалась, – закончим эту дурацкую школу, а потом поступим в институт, и никто нам будет не указ.

– Мы поступаем в разные институты, – напомнил Богданов, – что же тогда останется от нашей команды?

Я посмотрела себе под ноги.

– Ну, вот и посмотрим, чего стоит дружба. Мы ведь можем гулять вместе после занятий, общаться по телефону или по скайпу…

– Ладно, – сухо сказал Богданов, – как скажешь.