Данте

— Как ты это делал? — рычит Лоренцо. — Несмотря на то, что мама родила тебе троих детей. Дала тебе все!

Сальваторе Моретти вскакивает со стула и ударяет кулаками по деревянному столу с такой силой, что бумаги разлетаются по полу.

— Твоя мама и я — не твоя забота, — рычит он.

Лоренцо фыркает, качая головой в сторону человека, стоящего перед ним, и я вижу это на лице моего отца, в тот момент, когда он понимает, что больше не он дергает за ниточки своего сына. Это заставляет его колебаться. Всего на секунду.

Затем он поворачивается ко мне:

— Поздравляю, мой Сын, ты только что заработал себе новую невесту вместе со своим повышением, — говорит он с жестокой улыбкой.

— Я не хочу ни того, ни другого, — напоминаю я ему. — Лоренцо займёт твое место. Сантанджело достаточно легко найдут жениха для Николь, папа.

Я слишком молод, чтобы жениться. Мне не нужна жена, я не хочу быть главой семьи. Но я не такой упрямый, как мой старший брат, — возможно, и не такой глупый, как он. Я бы никогда не позволил женщине управлять моей жизнью.

— Это касается нашей семьи, Данте, — говорит он более мягким тоном, пытаясь расположить меня к себе. Это всегда было его тактикой, когда дело касалось меня и моего брата. Разделяй и властвуй. — Ты знаешь, что так и должно быть. Ты, как никто другой, понимаешь, как наша семья, наше сообщество процветает и продолжает жить.

Лоренцо поворачивается и смотрит на меня, его лоб сильно нахмурен.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, зная, что ход всех наших жизней вот — вот изменится навсегда.

Глава 1

Кэт

ШЕСТЬ ЛЕТ СПУСТЯ.

— Кусок хлама, — бормочу я, захлопывая ногой дверь своего потрепанного Ford Focus. Жонглируя пакетом с продуктами в одной руке и чистящими средствами в другой, я пробираюсь через лужайку перед домом к входной двери, которая слегка приоткрыта.

Волосы у меня на затылке встают дыбом, и я судорожно глотаю воздух. Я определенно заперла ее этим утром. И трижды проверяю ее перед уходом. Осматривая улицу позади себя, замечаю красивый черный внедорожник Porsche с тонированными стеклами.

Мои руки дрожат, я ставлю свои сумки на землю, напрягаясь, чтобы услышать любой шум внутри дома. Положив руку на дверь, приоткрываю ее немного дальше. Если мой засранец старший брат притащил сюда свою жалкую задницу в поисках денег, то, клянусь Богом, я врежу ему прямо по яйцам.

Но, по крайней мере, если это он, я знаю, чего ожидать. Знаю, как с ним обращаться. Я занимаюсь этим с тех пор, как мне было пятнадцать и умерла наша мама, но он ни за что не мог оказаться здесь в этой шикарной машине, так кому, черт возьми, она принадлежит? Возможно, кто — то ищет его? Еще один человек, которому он задолжал.

Мое сердце бешено колотится, пока я стою на крыльце. Я знала, что не должна была предлагать ему место для ночлега, но когда он появился у меня на пороге четыре недели назад, стоя под проливным дождем без пальто, что, черт возьми, мне еще оставалось делать? Ему больше некуда было идти, и, в конце концов, он мой брат. Поэтому я предложила ему свой диван, и в течение нескольких недель мне было действительно приятно, что он рядом. Я совсем не удивилась, проснувшись два утра назад и обнаружив, что он ушел ни с чем, кроме записки, в которой говорилось, что он свяжется с нами, когда встанет на ноги. Я была еще меньше удивлена, обнаружив, что все деньги в моем кошельке и мой фонд тоже пропали. Мудак!

Если они ищут Лео, то пришли не по адресу.

Внезапно я жалею, что не последовала совету своей кузины носить пистолет в сумочке. Я толкаю дверь и вхожу в дом, оставляя ее открытой позади себя на случай, если мне понадобится бежать. Из кухни по коридору доносится звуки голосов. Мужские, и они звучат недовольно. Поднимаясь по лестнице, я тянусь за бейсбольной битой, которую держу за вешалкой для пальто, и крепко сжимаю ее, направляясь в заднюю часть дома.

Двое мужчин — крупных и громоздких — сидят за моим кухонным столом. Одетые в черные сшитые на заказ костюмы, которые, вероятно, стоят больше, чем моя годовая аренда, и черные рубашки с расстегнутым воротом. У обоих темные волосы и бороды. Они братья? Они действительно похожи.

Темные чернила покрывают их руки и шеи. Когда они смотрят на меня, мое сердце почти обрывается. Они не двигаются, но их присутствие удушает, это инстинктивно. Эти люди… они не прислушиваются к доводам разума или логике.

— Вы, должно быть, Катерина? — спрашивает один из них, и от его голоса каждый волосок на моем теле встает дыбом. Он глубокий и гладкий, как шоколад, но темный и угрожающий. Бьюсь об заклад, ему нравится разговаривать с людьми, пока он их убивает. Сбивает их с толку своим бархатистым богатым голосом, пока он вырывает им ногти.

Они пялятся на меня, в то время как я остаюсь застывшей на месте. Я испытывала это раньше. Мой собственный страх парализовал меня бездействием, и это привело к…

Нет, я не могу пойти туда сейчас. Мне нужно подумать.