Данте Алигьери

Отношение поместных православных церквей к эпопее о Гарри Поттере было более негативным. Критики писали, что эти книги «знакомят людей со злом, колдовством, оккультизмом и демонологией». Также критиковали предполагаемую аналогию между Гарри Поттером и Иисусом Христом. Тем не менее и православие не выступило единодушно. Например, известный русский богослов Андрей Кураев в своей книге «Гарри Поттер в Церкви: Между анафемой и улыбкой» написал: «Его противники — это безнадежно повзрослевшие люди. Знаете, чему на самом деле учат эти книжки? Тому, что материнская любовь защищает лучше любого пистолета. Что мужество и верность хороши. Что друзьям надо помогать. Что бояться зла нельзя и очевидное могущество зла не есть повод к тому, чтобы перейти на его сторону. Что, если настанет время делать выбор между легким и правильным, надо выбирать правильное».

Воздержимся от высказывания какого-либо мнения по поводу творчества Роулинг, наша книга посвящена другой фигуре. Но в этом сравнении игрового проекта «Dante’s Inferno» и эпопеи «Гарри Поттер» прослеживается похожая тенденция. С одной стороны, наше общество действительно приобрело некие черты, позволяющие не только писать подобные книги, но и с легкостью относиться к шедеврам классики. С другой — а действительно ли это показатель «постхристианства» и упадка европейской культуры? Возможно, Роулинг когда-нибудь назовут миссионером, как уже сейчас к ним робко пытаются причислить Толкина и Льюиса. А что касается «надругательства» над шедевром Данте, из которого сделали игрушку на потребу массам, — так ведь были же в Средние века площадные мистерии, показывающие в очень упрощенном виде для неграмотных сюжеты Священного Писания. В любом случае проявление массового интереса к Данте — благодаря мультикам и игрушкам, роману Дэна Брауна — это все-таки признак жизни европейской цивилизации. Было бы хуже, если бы «Божественная комедия» пылилась на витринах музеев в нетронуто-первозданном виде.

Здесь хочется снова вспомнить слова Христа:

«Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода.

Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную» [71].

Итак, не стоит печалиться о падении нравов, стоит восхищаться универсальностью гения Данте, способного найти общий язык с людьми, живущими спустя 700 лет после написания его произведения.

Есть еще один интересный момент в восприятии Данте. Как правило, его фигура прежде всего ассоциируется с адом, хотя главной частью, «венцом творения» своей «Божественной комедии» он сам считал рай. На первый взгляд это кажется закономерным, ведь «ужастик» всегда интереснее какой-то абстрактно-красивой истории. Всё не так просто. Даже на коротком отрезке времени тенденции сильно меняются. В СССР второй половины ХХ века существовал культ интеллигентских пьянок на кухнях, сам факт участия в подобных мероприятиях уже будто мог духовно обогатить человека. Сейчас мало кто поймет сакральность мероприятий подобного рода. Зато советского интеллигента наверняка бы возмутил современный интеллектуал, исповедующий здоровый образ жизни.

В связи с этим можно заключить, что, возможно, мы скоро дорастем до понимания рая. Умберто Эко, например, считал, что просто когда-то критики «низко оценили „Рай“, и это проклятие висело над произведением во все последующие века».

На самом деле, «Рай» стали осмысливать уже в XIX веке — и не где-нибудь, а в нашей стране. Такая русская и даже советская фраза: «Из искры возгорится пламя» — на самом деле принадлежит Данте. В I песни «Рая» есть строки «…искра здесь живая, / Чье пламя разрослось, пыланьем став»[72]. В другом дантовском тексте, в трактате «Пир» она звучит еще привычнее нашему уху: «…малая искра разрастается в большое пламя».

Задумаемся: а с какой целью создавалась «Божественная комедия»? Ведь в те времена не существовало массовой литературы, да и вообще литературы в сегодняшнем понимании. Писались ученые трактаты, духовные гимны, песни менестрелей, прославляющие прекрасных дам. Собственно, в шедевре Данте хотя он и замышлял его как памятник своей Даме — Беатриче, есть признаки всех трех жанров. Но, наверное, более всего в «Божественной комедии» проявляется именно энергия гимна, восхваляющего Творца. Ведь только дочитав «Рай» до последней строки, понимаешь величие общего замысла, в котором ад не всеобъемлющ, но строго заключен в свои упорядоченные круги, зато Божие милосердие бесконечно.

Данте воплотил в поэзии философию Фомы Аквинского, который искал общие черты в законах физики, движении планет и людской жизни и нашел лишь одну — любовь, которая движет всем.

Русский поэт и дантовед Ольга Седакова выражает эту «позитивность» Данте как «служение надежде».