Читаем Данте Алигьери полностью

Данте Алигьери

— Вот и плохо, что знают о тебе не то, что нужно. — Решительным движением Джемма взяла с блюда последнюю виноградину и с аппетитом съела. — А он еще и не здешний. Сделает тебе ребенка и поминай, как звали!

— Ты… ты злая! — Лаиса схватила пустое блюдо, неубедительно замахнулась, но решила перевести дело в шутку. Ссориться не хотелось — тогда пришлось бы лишиться подарков, которые дочка мессира Донати нет-нет да и посылала подруге. Сославшись на недотканный гобелен, Лаиса ушла.

Джемма осталась сидеть на траве, лениво наблюдая за воробьями. Неслышно подошла служанка:

— Кариссима, пойдем домой, не застудилась бы ты, земля сегодня сырая. Да и патер скоро вернется.

— Мне нужно с ним поговорить, — отозвалась девушка, проворно вставая.

Услышав приближающийся стук копыт, Джемма спряталась в простенке у входной двери. Она умела определять настроение отца по походке, это очень помогало не попадать под горячую руку.

Сегодня шаги звучали четко, но не топали. Это значило: старший Донати доволен жизнью, не утомлен и не разгневан. Подождав, пока он умоется с дороги и пройдет в комнату, дочь сбегала к себе за рукоделием. Она уже вторую неделю вышивала букет роз.

— Отец, могу я показать вам? — Девушка протянула ему рамку с вышитой картиной. Манетто долго смотрел. Ему очень понравилось. Правда, не красота роз, а количество стежков, которые пришлось сделать дочери. Трудолюбива и упорна, это хорошо.

— Ты достойна похвалы. — Он погладил ее по голове. — Иди к себе.

Джемма не уходила.

— Ну что там у тебя? Говори.

— Отец… Мне уже девятнадцать и я обручена. Когда вы считаете, будет свадьба?

Манетто внимательно посмотрел на дочь:

— Торопишься замуж?

— Не тороплюсь, просто хочется знать.

Старый Донати усмехнулся:

— Живи спокойно, пока Бог позволяет. Чует мое сердце, наплачемся мы с этим твоим женихом.

Глава восьмая. Гений логики

Совместные развлечения и пьянки, а также чувство юмора и любовь к каламбурам несомненно объединяли Дуранте Алигьери и Форезе Донати, но гораздо более наш герой добивался дружбы другого человека, Гвидо Кавальканти (около 1259–1300), блистательного мыслителя, носящего титул первого поэта Флоренции. Не все было гладко в этой дружбе с самого начала. Гвидо состоял в браке с дочерью врага рода Алигьери, Фаринаты дельи Уберти (1212–1264). Наш герой многому научился у Гвидо, и сам впоследствии стал зваться первым поэтом. Дружба закончилась печально. Советом приоров, в который входил Данте, Кавальканти был изгнан в болотистую Сарцану, где заболел малярией. Ему сделали послабление, разрешив вернуться во Флоренцию, но поэт все равно умер, и этот факт, по-видимому, мучил Данте всю жизнь.

В «Божественной комедии» Гвидо упоминается в X песни, но в аду автор встречает не его самого, а лишь его отца, еретика-эпикурейца и гвельфа Кавальканте Кавальканти. Их диалог очень интересен. Кавальканте, видя Данте, ищет глазами своего сына и, не увидев того, вопрошает:

«Если в этот склеп слепойТебя привел твой величавый гений,Где сын мой? Почему он не с тобой?»«Я не своею волей в царстве теней, —Ответил я, — и здесь мой вождь стоит;А Гвидо ваш не чтил его творений»[31].

В ответ несчастный отец начинает кричать:

«Как ты ответил?Он их не чтил? Его уж нет средь вас?Отрадный свет его очам не светел?»[32]

Считается, что в момент, когда Данте писал этот текст, Гвидо Кавальканти еще был жив и умер лишь несколько месяцев спустя. Мы опять-таки можем только догадываться и фантазировать, что думал наш герой, создавая эту сцену. Он же сам в своем творении медлит с ответом, будто что-то знает и не хочет говорить:

И так как мой ответ на этот разНедолгое молчанье предваряло,Он рухнул навзничь и исчез из глаз[33].«Что близится, что есть, мы этим трудимНаш ум напрасно; по чужим вестямО вашем смертном бытии мы судим.Поэтому, — как ты поймешь и сам, —Едва замкнется дверь времен грядущих,Умрет все знанье, свойственное нам».И я, в скорбях, меня укором жгущих:«Поведайте упавшему тому,Что сын его еще среди живущих;Я лишь затем не отвечал ему,Что размышлял, сомнением объятый,Над тем, что ныне явственно уму»[34].

Но вернемся к началу дружбы Данте с Гвидо Кавальканти, на тот момент — первым поэтом Флоренции.