Данте Алигьери

Вскоре, едва дождавшись светлых сумерек, войско выступило. Идти пришлось по крутым, неудобным горным дорогам. В одном месте кобыла Данте встала, не желая спускаться по тропинке, пригодной разве что для коз. Рядом уже стояли другие лошади. Всадники переговаривались, собираясь повернуть обратно. Начали роптать на де Нарбонна, заведшего войско в непроходимые дебри. Однако выяснилось, что они сами сошли с дороги, выбранной командиром, и вынуждены были снова на нее вернуться. Несмотря на острые камни, она оказалась вполне проходимой для конницы.

Так, потихоньку, преодолевая трудности, они все же изрядно срезали угол и вышли к аретинскому лагерю быстро и с неожиданной стороны.

Палаточный лагерь выглядел сонным и умиротворенным. Стояло раннее утро, солнце только начинало отрываться от земли. Но покой оказался обманчивым. Едва флорентийское войско успело построиться, как из палаток начали выскакивать вооруженные воины.

— Незаметно двигайтесь под прикрытием деревьев к той роще, что слева, — приказал Аймерик де Нарбонн Корсо Донати, — в бой пойдете по тройному сигналу трубы. Упаси бог выступить раньше!

— Хорошо, — буркнул Барон и сделал знак своим конникам следовать за ним.

Армия спешно перестраивалась. Вперед вырвались лучники, готовые стрелять по неприятелю, как только он приблизится на досягаемое расстояние. В это время французские конники, стоявшие во втором ряду, тесно сгруппировались, касаясь стременами друг друга. Отряд деи Черки расположился чуть поодаль, за ним стояли копьеносцы и арбалетчики. Данте, случайно оказавшийся на пригорке, смог увидеть больше остальных и залюбовался красотой этого порядка. Однако де Нарбонну, расположившемуся на склоне холма, похоже, что-то не нравилось, он оглядывал ряды, сердито нахмурившись. Вдруг взгляд командующего упал на Алигьери, и Аймерик сделал молодому человеку знак приблизиться. Данте удивленно оглянулся: может, де Нарбонн имел в виду еще кого-то. Но тот снова нетерпеливо махнул рукой. Пришлось беспрестанно понукать кобылку, чтобы протиснуться сквозь лучников, рядом с которыми к тому же стояли помощники и подавальщики.

— Ты ведь родственник этому вашему Донати, — утвердительно произнес французский рыцарь. — Скачи ему вдогонку, пусть вернется, опишет полукруг позади войска и скроется в засаде не слева от поля, а справа.

— Вы полагаете, он послушает меня? — поинтересовался Данте.

Аймерик сделался еще более суровым:

— Если не послушает, отвечать будешь ты.

В совершенно испортившемся настроении Алигьери ехал к роще, в которой засел отряд Барона.

Корсо нашелся в густом кустарнике на самом ее краю. Он с крайним вниманием вглядывался в просветы между ветками, наблюдая за аретинцами, которые медленно приближались.

— Пришел, родственничек, — отреагировал Барон не оборачиваясь. — Это хорошо. У нас здесь правильная война, не то что у твоего осла Вьери.

— Де Нарбонн велел передать приказ: твоему отряду следует переместиться в противоположную рощу, справа от поля, — произнес Данте отчетливо, без всякого выражения.

Корсо расхохотался:

— Откуда ж этому наемному французишке знать, что мне следует. Этого и я сам пока не знаю… а, впрочем, нет, обманул, уже знаю!

Одним прыжком вскочив с земли, Барон пронзительно засвистел. По роще пролетел шум — хруст веток, топот, ржание. Всего несколько минут — и отряд конников собрался на краю рощи вокруг своего командира. Алигьери осторожно отклонил большую густую ветвь, чтобы посмотреть на поле, и тут же отпустил ее обратно, пораженный зрелищем. Аретинцы перестали быть медлительными. Они неслись во весь опор, готовясь врезаться в самый центр флорентийского войска.

— Ну что, родственничек, покажем им? — подмигнул Корсо и, хлестнув коня, вынесся из-под прикрытия деревьев.

Данте колебался всего несколько мгновений, потом вслед за Бароном выехал на поле. За время, пока он искал Донати, оно сильно изменилось. Вместо красивого воинского порядка царил полнейший беспредел. Орали люди, свистели стрелы, метались ржущие лошади.

— Вперед! Раздавим гибеллинских шавок! — раздался мощный рык Корсо.

Хаос тут же прекратился. Данте сам не заметил, как уже мчался вместе со всеми навстречу неприятелю. Что-то просвистело перед глазами. Он чуть не упал. Качнулся назад, удивленно сжимая в руке кусок поводьев, срезанных стрелой. В этот момент оглушительно взвыли трубы — увы, гибеллинские. Лошадь Алигьери вздыбилась, завертелась, чуть не споткнувшись о труп своего собрата, потом понесла. Он видел, что летит прямо на строй вражеских лучников и копьеносцев, и не мог ничего сделать.

Данте понятия не имел, как будет сражаться. Все приемы, выученные на сборах, вдруг забылись. Несмотря на это, он вовсе не испытывал страха, хотя голова немного кружилась, придавая происходящему нереальность.

Наскочивший на него огромный гибеллин разрушил ощущение сна. Думать было некогда, рука сама направила копье, тело приняло правильное положение, утяжеляющее удар. Данте не поверил своим глазам: враг оказался на земле, его лошадь растерянно заметалась.