Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том I

Dentro dal monte sta dritto un gran veglio,
che tien volte le spalle inver» Dammiata
e Roma guarda come s"uo speglio. [105]

La sua testa `e di fin oro formata,

e puro argento son le braccia e «l petto,
poi `e di rame infino a la forcata; [108]

da indi in giuso `e tutto ferro eletto,

salvo che «l destro piede `e terra cotta;
e sta «n su quel, pi`u che «n su l'altro, eretto. [111]

Ciascuna parte, fuor che l'oro, `e rotta

d'una fessura che lagrime goccia,
le quali, accolte, f`oran quella grotta. [114]

Lor corso in questa valle si diroccia:

fanno Acheronte, Stige e Flegetonta;
poi sen van gi`u per questa stretta doccia, [117]

infin, l`a ove pi`u non si dismonta,

fanno Cocito; e qual sia quello stagno
tu lo vedrai, per`o qui non si conta». [120]

В горе стоит великий старец некий;

Он к Дамиате обращен спиной
И к Риму, как к зерцалу, поднял веки. [105]

Он золотой сияет головой,

А грудь и руки – серебро литое,
И дальше – медь, дотуда, где раздвои; [108]

Затем – железо донизу простое,

Но глиняная правая плюсна,
И он на ней почил, как на устое. [111]

Вся плоть, от шеи вниз, рассечена,

И капли слез сквозь трещины струятся,
И дно пещеры гложет их волна. [114]

В подземной глубине из них родятся

И Ахерон, и Стикс, и Флегетон;
Потом они сквозь этот сток стремятся, [117]

Чтоб там, внизу, последний минув склон,

Создать Коцит; но умолчу про это;
Ты вскоре сам увидишь тот затон». [120]

Вергилий переходит от мифа о рождении Зевса к Библейскому пророчеству Даниила, в котором тот объясняет царю Навуходоносору значение его сна. Однако, вместо слова «истукан», приведенного в этом пророчестве, он использует словосочетание «великий старец». Он указывает, что великий старец сияет золотой головой, в то время как в пророчестве Даниила говорится только, что голова у истукана золотая.

Мне приходит на ум яркий образ колокольни Ивана Великого, возвышающейся над Московским Кремлём. Весь образ великого старца, описанный Вергилием, равно, как и Даниилом, полностью укладывается в образ златоглавого Православного христианского храма, в данном случае, колокольни Ивана Великого, ведь он использует прилагательное «великий», при описании старца.

Великий старец некий – Иван Великий – стоит лицом к Риму – Москве, а к Дамиате (от Дамиана – Сатаны) – Тартарии спиной. Он сияет золотой головой купола, белым – серебряным – столпом груди и рук, ниже, в чреве, как верно указывают Даниил и Вергилий – колокольная медь – колокола, затем железо крыш и решёток, всё опирается на московскую глину, из которой изготовлены кирпичи Московского Кремля. От шеи грудь его рассечена – окна и колокольные проёмы, верхние из которых начинаются прямо под золотым куполом [Рис. А. XIV. 1]. Когда идёт дождь, Иван Великий как бы плачет, при этом вода стекает в ручей, загнанный под землю – Черторый. Под Московским Кремлём расположено водохранилище, питающееся родниками (слезами) кремлёвского Боровицкого холма. Получается, что спуск к Коциту начинается в Московском Кремле. И Ахерон, и Стикс, и Флегетон – реки, заточенные под землю в Кремле, далее текут в подземное ледяное озеро Коцит. Если посмотреть, куда текут Московские ручьи и реки, видно, что собирает их река Москва, впадающая в Оку, та далее в Волгу. Конец известен каждому школьнику – Волга впадает в Каспийское море (Коцит).