Дантисты тоже плачут

– Пятница была. В среду умерла Надя. Кристина рыдала как ненормальная. Утром четверга успокоилась, позвонила в мастерскую, отпросилась и собралась поехать в магазин купить черный платок. Пропала на целый день. В пятницу проснулась поздно и говорит: «Знаешь, мамулечка, я тебя всю жизнь любить буду, даже если ты мне не родная мать». Я тогда отшутилась: мол, Кристиночка, тебе господь сразу двух матерей дал, Надю и меня. А она серьезно-серьезно так бормочет: «Да, бедно мы живем, но ничего – скоро все изменится».

Алевтина решила, что у девочки от стресса поехала крыша. Женщина спросила у Кристины: «Что изменится скоро?» И девушка понесла невероятную чушь. Мол, она дочь богатых родителей, которую подменили в родильном доме. Сейчас ей открылась правда, а в руках есть, мол, неоспоримое доказательство ее происхождения. Сегодня Кристина пойдет к настоящим родителям, откроется им, и те примут дочку с распростертыми объятиями. Алевтина принялась успокаивать ребенка и пошла на кухню за лекарством. Пока женщина искала таблетки, Кристина оделась и убежала. Больше она ее не видела.

– Девочка показывала доказательство?

Алевтина отрицательно помотала головой.

– Уж не знаю, что она выдумала. Не было никаких богатых родителей. Ведь я сама Надьку провожала в родильный дом, сама встречала, в эту квартиру новорожденную принесли. Никто нам ее на воспитание не отдавал, свое дитя, кровное. Просто от горя разум помутился.

Я промолчала, а потом поинтересовалась:

– После смерти сестры остались деньги?

По вспыхнувшему огнем лицу Алевтины стало понятно, что слова попали в точку, но женщина быстро произнесла:

– Какие деньги? Та рубашки целой не имела, голодранка. Пила горькую. Весь запас на ее болезнь потратила. Работаю на старости лет у людей, грязь таскаю.

Я внимательно посмотрела на ее обозленное лицо, глазки-буравчики и, попросив фото погибшей, стала прощаться. Мозаика в общем сложилась. Роза и Надя – сладкая парочка – работали вдвоем, обирая жертвы. Одна набила тугой кошелек, и другая, конечно, тоже. Только Седых доверяла банку, а Надя скорей всего держала заначку под матрасом, тратя частенько денежки на выпивку. Перед смертью она, конечно, отдала сбережения родственникам. Вероятнее всего, Алевтине. Вот откуда новая мебель, стиральная машина, зимнее пальто и дорогие продукты. Значит, Кристина все-таки решилась пойти к Резниченко! И я точно знаю, что она была у них. Иначе каким образом в кармане убитой обнаружилась фигурка утки и как кольцо попало обратно к Нелли?

Глава 36

Ужасная февральская погода обрушилась со всей силой на Москву. Мокрый снег с дождем, противный ветер, грязь. Собаки выскакивали во двор ровно на пять минут. Кошки предпочитали дрыхнуть на кухне, самом теплом месте в доме. Домашние забились по щелям. Даже Левчик притих. Хотя, честно говоря, в этот визит Арцеулов никого не обременял. Целыми днями он пропадал у Новицких, восхищаясь кулинарным талантом Соньки. Иногда, нацепив фартук, отодвигал бывшую супругу от плиты и стряпал фирменное блюдо: спагетти по-сицилийски. Казик вовсю старался ублажить Левку и таскал его на многочисленные выставки, фуршеты и презентации. В результате у старшего Арцеулова набралось уже три новых романа для перевода. Мы все только дивились, глядя на идиллическую дружбу.

Мелкий дождь мерно стучал по окнам. Немилосердно зевая, Аркадий и Зайка ушли спать в половине десятого. Наташка даже не спустилась к ужину. Кока и Тема тихо ворковали в полутемной гостиной на диване. Вдова с шумом мылась в ванной, иногда за плеском воды слышалось ее бодрое меццо-сопрано. Она распевала советские песни. Маруська валялась в спальне на кровати, смотрела мультик про Симпсонов и поедала чипсы. Я уютненько пристроилась в кабинете и стала шарить глазами по полкам, выбирая книжечку.

Внезапно прозвонил домофон. Послышался звук каблуков Ирки. «Наверное, Левка явился», – вяло подумала я, устраиваясь поудобнее в кресле. Но это была Ева.

Бедную девочку втащила в кабинет красная, как огнетушитель, Маня.

– Мама, – заорала она по обыкновению, – только посмотри!

Смотреть было не на что – зрелище жалкое. Ева стояла в насквозь мокрых и грязных чулках. Мокрым оказался и подол платья, очевидно, на девочке в такую погоду была только короткая куртка. Покрасневшие, озябшие руки вылезали из коротких рукавов. На щеках – размазанные слезы.

– Так, – моментально сориентировалась я. – Немедленно наполни ванну горячей водой, сунь туда Еву, дай ей красного вина с корицей. После натяни на подругу теплое белье, носки, и пусть ложится спать. Завтра поговорим.

– Но, мамочка, – заныла Маруся.

– Завтра, – категорически отрезала я, – все разговоры завтра.

Девочки исчезли. Я расслабилась: ничего не хочу сегодня знать, только завтра. Но вышло все иначе. Примерно через час в дверь позвонил Владимир.

– Простите за столь позднее вторжение. Мне нужна Ева.

Впустив стоматолога, я искренне удивилась:

– Почему вы решили, что девочка здесь?

Владимир сосредоточенно стряхнул капли дождя с волос.

– Ева убежала из интерната. Надо сейчас же вернуть ее на место.