Данвичский роман

Уилбуру не очень понравилось слышать такие разговоры о своей матери, но он сомневался, что эта напыщенная речь была выдумкой; следовательно, было бы неэтично проклинать старика за честные слова.

Помимо всего этого, молодой колосс не мог думать ни о каком другом деле, кроме как отправиться в Эйлсбери за необходимыми патронами. Небольшой замок на шкафу с боеприпасами сломался одним рывком, а затем...

...наступило разочарование.

Патроны .455 калибра, в которых так отчаянно нуждался Уилбур, отсутствовали на складе. А поскольку заведение продавало только боеприпасы, но не огнестрельное оружие, поход Уилбура оказался бесполезным.

«Боги меня проверяют, - мог только предполагать он, потому что проявление волнения означало бы выявить отсутствие веры. У него не оставалось времени отправиться в другой город. - Я должен надеяться, Йог-Сотот, что те старые пули, которые у меня есть, выстрелят».

Уилбур не боялся такой перспективы. Он просто выполнял свою задачу в меру своих способностей или погиб бы в своём стремлении. Да, он не сомневался: боги испытывали его.

Но когда всего несколько мгновений спустя в его голову вошёл гул, он знал, что ему предстоит ещё одно испытание. Он только что вышел из магазина и двинулся через лес к Эйлсбери-Пайк, когда остановился, чтобы застыть на месте. Это не было ни приступом, ни каким-либо звоном в ушах. Вместо этого это можно было описать как визуальный гул, и он сразу знал, откуда он появился.

От его брата.

***

Уилбур, как это ни странно выглядело, побежал домой. Это была психическая связь, существовавшая между ним и его братом-близнецом, предвещавшая его поспешность, и та самая эфирная связь, которая показывала ему почти всё, что происходило в доме его деда, с такой точностью, как если бы он присутствовал  там физически. Неуклюжая рысь Уилбура сократила несколько часов ходьбы до часа; и когда он прибыл в свою собственность - запыхавшийся, покрасневший и источающий потусторонний пот, - он громко вскрикнул, благодаря своего Йог-Сотота и его свиту, когда нашёл Сэри спящей и целой и невредимой в койке. Он наклонился со слезами на глазах и поцеловал её в щёку. Он приготовился срочно направиться в дом, но обнаружил, что несколько следов запахов пронзали его ноздри. Запах сырости рептилий? И оттенок немытых женских гениталий особой природы, напоминающий ему о его матери? Кроме всего прочего, аромат гораздо более лаконичный: одеколон. Известно, что данвичцы не особо использовали одеколон, но Уилбур не мог забыть домашний аромат, который придумал его дедушка - с маслом цветков апельсина и лаванды - для использования в особых случаях. Медленно повернув головой, он увидел «Некрономикон» там, где он оставил его на столе, который больше не открывался на странице 751. Древние листы пергамента теперь показывали на страницу 415, и переход, детализирующий правильное выполнение Знака Вуриша.

Это определённо объяснило бы преследующее благоухание в сарае.

Снаружи Уилбур еле сдержал смешок, когда не заметил никаких следов Джо Чанека и Мэнни Силвы. Уилбур с упоением представлял себе их ужасные смерти, переданные связью между ним и его братом-левиафаном и увиденные множеством глаз последнего; и он чувствовал запах их перевариваемых останков. Это был насыщенный сиропообразный аромат, как это часто бывает у подлых людей, умиравших в страхе и ужасе. Эта психическая связь была настолько острой, что сам Уилбур мог даже чуть-чуть почувствовать вкус мерзких негодяев на своём языке, как привкус.

У разбитого окна он сделал Знак Вуриша и начал телепатические разговоры. Его брат улыбнулся ему - печальной улыбкой, конечно, - и Уилбур тоже кивнул и улыбнулся. Мрачное признание промелькнуло между ними, хотя это признание не было ни большим сюрпризом, ни шоком ни для кого из них.

Он снова отошёл от окна, затем повернулся, щёки всё ещё были влажными от слёз, и взглянул на однобокую луну. Ледяной свет его оживил. Это был действительно прекрасный мир...

Он прошептал похвалу и благодарность, повернувшись к сараю. Его шаги были уверенными и решительными. Он знал, что больше не увидит своего брата.

***

Когда Уилбур вернулся в сарай для инструментов, Сэри стояла напряжённо и с широко раскрытыми глазами. Звон курантов старинных часов как раз приближался к четырём часам утра. Уилбур прекрасно осознавал серьёзность ситуации, но вид Сэри лишил его всякой возможности говорить об этом.

Никогда прежде он не видел её такой красивой, как только в этот чистый предрассветный час.