Дар

— Я всё тебе подробно объясню, — Фэб обнял её, и она прижалась к нему — совершенно непередаваемое чувство защищенности и покоя, брат и отец одновременно… — А еще очень хорошо, что будет девочка.

— Почему? — рассеянно спросила Берта. Ей сейчас сделалось очень хорошо и уютно, а вокруг было тепло, уже совсем по-летнему, и ветерок над водой стал ласковым, и мир, кажется, начал потихоньку меняться — но она еще не поняла толком, куда вели эти изменения, что они прочили.

— А потому что у нас мужское засилье в семье, — усмехнулся Фэб. — Ит с рыжим на гермо не тянут, про нас с Киром и говорить нечего. И как ты только нас терпишь?

— С радостью, — шепнула Берта, прижимаясь к нему и ощущая, как размеренно и ровно бьется его сердце. — С радостью, родной. И только так.

04 День святого Стилиана

Год 11.974

Возвращались в Москву они ранним утром, первым катером. Уставшая за ночь Берта дремала, прислонившись к Фэбу, а он закрывал её полой своей легкой ветровки. На реке по утреннему времени было прохладно, но день обещал стать жарким — уже высыхала роса на травах, уже поднималось над недалеким городом солнце, одетое в тонкую золотистую дымку…

На шлюзе Берта, наконец, проснулась. Потерла глаза, зевнула, с удивлением огляделась.

— О, обводной, — констатировала она. — Что-то мы быстро.

— Наоборот, медленно, — ответил Фэб. — Ты не замерзла? Живот не болит?

— Не замерзла и не болит, — покачала головой Берта. — Но я ужасно хочу есть. А ты?

— Я тоже, — признался Фэб. — Думаю, к Томанову мы сегодня не пойдем.

— Конечно, не пойдем, — согласилась Берта. — Еще не хватало.

Катер вошел в канал, через минуту уровень воды начал подниматься.

— Еще больше, чем есть, я хочу спать, — подумав, добавила Берта. — И помыться. И собрать мозги в кучку. Фэб, тебе не кажется, что я хочу слишком много всего, а?

— Не кажется, — усмехнулся Фэб. — Желания вполне естественные. И совпадают с моими на сто процентов. Только больше всего мне хочется просто домой.

Берта покивала, соглашаясь. Потом задумчиво посмотрела на Фэба.

— Домой? — переспросила она.

— Ну да, — пожал плечами Фэб. — Домой. А что?

— Нет, ничего, — Берта улыбнулась какой-то своей мысли, ведомой лишь ей одной. — Совершенно ничего, Фэб.

Катер вышел в русло утренней реки, и, набирая скорость, понес их к городу.

* * *

Возле входа в подъезд сидел на гранитном бордюре очень невыспавшийся и очень раздраженный чем-то Кир. Когда Фэб и Берта подошли поближе, он поднялся им навстречу, и приказал, даже не поздоровавшись:

— Идите оба быстро в однушку и покажитесь. Бегом.

— Что такое? — не поняла Берта.

— Ночью сердечный приступ был. Бригада из Бурденко полчаса как ушла.

— Почему? — Фэб напрягся.

— Да потому что он нам не поверил, что вы у Томанова, и решил, что вас снова посадила под арест официалка! — рявкнул Кир. — Мы ему ничего доказать не сумели. Томанов — тоже.

— А Томанов…

— Мы на связи сидели с Томановым, — пояснил Кир. — Он сказал, что вы сейчас в эксперименте, что не можете подтвердить, потому что заняты. А он…

— А он — что? — с тревогой спросила Берта.

— Тахикардия под двести, которую мы тем, что было, снять не сумели, и паническая атака, которая до сих пор никуда не делась, вот «он что». И снова одно и то же — «рыжий, нам надо срочно уехать, это всё из-за нас, их снова посадили, это мы виноваты», — Кир сплюнул с досады. — Я так больше не могу. Надо что-то делать с этим.

— Мы, кажется, знаем, что делать, — Берта остановилась. — Кир, две минуты. Послушай, пожалуйста.

— Времени нет слушать, — отмахнулся Кир.

— А ты всё-таки послушай. Потом мы вытащим оттуда рыжего, и ему тоже надо будет послушать, — Фэб тоже остановился, взял Кира за локоть. — Маден дала решение… мне кажется, оно единственно верное.

— Мне тоже, — кивнула Берта. — Кирушка… да погоди ты, не беги!

— Что за решение? — Кир всё-таки остановился, хотя было видно, что долго стоять он не намерен.

— Значит, так. Вчера, во время свидания, Маден рассказал о следующем…

* * *

Когда Берта, Фэб, и Кир вышли из лифта в общий холл и пошли по коридору к однушке, они услышали тихий щелчок — закрылась соседская дверь. Видимо, кто-то или подслушивал, или подсматривал. Берта и Фэб тревожно переглянулись. Впрочем, когда подошли, тревога только усилилась.

В маленькой квартире царил сейчас форменный раздрай. «Табурет трехногий», лишившийся ноги, валялся в углу прихожей, на кухне окно было распахнуто настежь; массажный стол стоял сейчас почему-то в коридоре перед входной дверью. Вышедший к ним навстречу Скрипач выглядел, как пугало — по нему сразу было видно, что ночь он не спал, это как минимум. Ночь явно выдалась «творческая».

— Идите, а? — не поздоровавшись, начал он. — Идите, и скажите ему сами, блин, что с вами всё в порядке! А я пошел отсюда, я не могу уже больше!!!

…Ит, сидевший на краешке лежака, при их появлении встал, его шатнуло. Выглядел он просто ужасно: бледный, короткие волосы растрепаны, на левом плече — криво прицепленный переносной блок, взгляд отчаянный, какой-то полубезумный. Фэб заметил, что Ита трясет, нет, не трясет — колотит крупной дрожью.