Дар

Двое боевиков в этот момент, по всей видимости, получали «добро» от своего руководства — поэтому вошли и встали по сторонам двери.

— Садитесь, — Маден кивнула в сторону дивана. — Я не под конвоем, как мне кажется. Равно как и моя семья.

— Спасибо, — вдруг улыбнулся один из боевиков.

— Да не за что. Повторю — я бы молчала дальше, но сейчас обстоятельства изменились. Так вот. Всю нашу семью, вернее, ту её часть, которая является основой, исследуют уже несколько лет значительное количество команд, принадлежащих самым разным структурам. Одна из них — моя.

— Здорово, — похвалила Берта.

— Не ехидничай, — попросила Маден. — Мы пришли к ряду выводов…

— Мади, зачем? — перебил Фэб.

— Затем, что я хочу знать, кто такая я сама, и кто — мои дети, — повернулась к нему Маден. — Я хочу знать, какое будущее ждет нас всех. Не исследуя, узнать это невозможно. А вы… вы все… степень вашей наивности и незамутненности меня порой просто поражает, — в голосе её появились гневные нотки. — Как-то вот этот мой сын спросил меня — мама, сможем ли мы с моей женой иметь детей? Я — врач, Фэб, я пошла по твоим стопам. Вот только ушла дальше, и направление выбрала другое. Я стала разбираться, и выяснила — да, они могут иметь детей. Полноценных замечательных детей.

— Людей? — Берта прищурилась.

— Фенотипические признаки будут человеческими. Генотипические — смешанными. К твоим детям, Берта, это тоже относится.

— Что? — у Берты внезапно пересохло в горле. — Ты хочешь сказать, что…

— Да. У вас могут быть дети. Девочки. Мои сестры. Если говорить точнее — родоначальницы новой уникальной расы со смешанным геномом и фенотипом человека. Тогда когда у моих детей фенотип рауф, но при этом геном по структуре почти не отличим в модели от той, которую можете дать вы.

Фэб стоял неподвижно, глядя в одну точку.

— Можно я продолжу? — спросила Маден. Берта кивнула, Фэб же, казалось, вообще не отреагировал на её слова. — Ну так вот, дальше. Для того чтобы эти дети появились на свет, нужна корректировка, но она минимальная. Я долго думала, для чего она вообще нужна, и пришла к выводу, что корректировка эта…

— Погоди, — Фэб медленно перевел на неё взгляд.

— Да? — Маден повернулась к нему.

— Мади, это… это в любом случае будет неестественно, и…

— Это будет исключительно естественно, а корректировка — это всего лишь ограничитель, который не позволит завести детей в мире ниже пятого уровня. А пятый уровень, как ты сам знаешь, это уже высшая степень сохранности потомства и осознанности действий. Так что эта корректировка просто исключает спонтанность. Ничего неестественного в самом процессе не будет, — она улыбнулась. — Всё как положено. От и до.

— Но ты хотела сказать не об этом, — медленно произнесла Берта. — Ведь так?

— Не совсем. Точнее, не только об этом. На данном этапе и официалка, и мы — все поняли, что искать ключи начали совсем не там, где нужно было это делать. Ответ всё это время находился у всех перед глазами, но был спрятан так хорошо, что никто не предполагал в том, что видит почти каждый день, этот самый ответ.

— То есть? — не поняла Берта.

— То есть существующей системой можете управлять только вы, — невозмутимо ответила Маден.

— Но при чем тут… при чем тут дети? — Фэб силился связать всё воедино, но ему это пока что не удавалось.

— При том, что сын Ри — родоначальник новой ветви человечества, например. При том, что Фэйт — вторая ступень новых рауф, которые смогут контактировать с людьми без вреда для себя, и иметь полноценное потомство. Мне посчастливилось стать первой ступенью, но не обо мне речь. В том, что в результате, через сотни поколений, может появиться раса, состоящая из трёх ветвей, и наделенная генетически высшей этикой… точнее тем, что я сейчас называю высшей этикой. Мы еще не думали над настоящим названием. Вы что, до сих пор не понимаете, кто вы вообще такие?

— Нет, — покачала головой Берта.

— Значит, пока что и не надо. Подойдем к вопросу проще. Максимально просто. Вам сейчас не до теорий. Берта, если ты хочешь спасти отца — роди ему дочь. Это понятно?

— Как? — Берта чувствовала себя оглушенной, мир сейчас виделся ей словно бы сквозь слой полупрозрачной марли.

— Я дам схему. В любом госпитале от пятого уровня это вмешательство займет максимум сутки. В шестерках — около двенадцати часов. А теперь идите. Идите, иначе охрана сейчас вас выведет отсюда, — приказала Маден. — Увидимся, как только получится. Думаю, месяца через полтора.

* * *

На улицу они не вышли — выпали. Едва переставляющая ноги Берта вцепилась в локоть Фэба, которого ощутимо пошатывало. Шли они в результате медленно, нога за ногу, опоздали на проверку, вяло выслушали ругань, и, всё так же молча, поплелись к причалу — их катер уходил через десять минут. На катере Берта рухнула на ближайшую лавку, уронила голову на руки, и так просидела все десять минут, пока катер не отчалил.

— Фэб, что это такое было, а? — жалобно спросила Берта, когда, наконец, поняла, что вообще может говорить.

— Это было руководство к действию, — мертвым голосом ответил Фэб. — Которое дала дочь. И инструкция.