Дар

«…Здравствуй, папа. Мы уже очень давно не виделись, и очень давно не говорили, и неизвестно, когда сможем, наконец, поговорить и встретиться снова, — голос Маден звучал у него в голове почти беззвучно, словно она говорила еле слышным шепотом. — Поэтому пришлось немножко схитрить. Но это не обман, и не во зло. Поэтому, мне кажется, вполне можно.

Папочка, любимый, я страшно по тебе скучаю. Я так волновалась за тебя, и плакала, что не могу быть рядом с тобой, когда ты болел. Больше всего на свете я хочу сейчас, чтобы ты поправился, поэтому ты, пожалуйста, слушайся Фэба и врачей, и лечись на совесть, так, чтобы поправиться полностью, и забыть то, что с тобой случилось, как страшный сон.

Папа, прости, но мне пришлось немножко слукавить, поэтому я не позволила вызвать на встречу ни тебя, ни рыжего. Я искала выход, потому что осознала — ты сейчас примешь решение, и это решение разрушит всё и вся. И некому уже будет доказывать тебе, что ты ошибся. Если ты слушаешь меня сейчас, значит, всё получилось.

А еще это значит, что у меня будет сестренка. И она будет ровесницей дочки Фэйта и Ветки. На три месяца младше, но это же такая ерунда, правда? Когда я молюсь за нашу семью Триединому, я всегда молюсь за Берту с особенной силой. Она, кажется, даже не осознает своей роли, а ведь она — это цемент, скрепляющий весь дом, который есть вы четверо. Или — это сравнение мне нравится даже больше — она замковый камень, без которого невозможно построить арку. Как она любит вас — могу знать только я, папа, потому что я женщина, и я могу понять, как женщина может любить своих мужчин. Только я знаю, насколько важны для меня Отири и Гвен, только я знаю, как может болеть сердце за своих детей, где бы они ни были, и только я знаю, папа, сколько вы значите для неё.

Ну а теперь я передам тебе приветы и быстро отвечу на те вопросы, которые ты бы мне задал, если бы мы говорили.

Один. Оба Сэфес в безопасности, ученых, которые были на борту, отпустили. Коты и собака у меня дома, не волнуйтесь за них.

Два. Экспедиция пока остановлена, но ненадолго. У вас есть немногим больше года, может быть года полтора, но уже точно не два. Они не отступятся.

Три. В кофте Берты находится пара серьезных закладок, не настолько серьезных, как в кофте Ри, но всё-таки они есть, и поэтому лучше всего ей будет до родов кофту не надевать. Но если захочет надеть, то пусть Фэб будет рядом. Хотя почему — Фэб? Пап, я всё никак не привыкну к тому, что ты теперь врач, да еще и военный. Прости.

Четыре. Я побывала у родителей Насти, кое-что подкорректировала, и теперь они считают, что сами отправили дочь учиться за границу. Попасть на Землю-n было ужасно трудно, планета в капсуле. Но ничего, у нас тоже есть специалисты.

Пять. Я побывала у твоих приемных родителей, точнее, у мамы. Для тебя это будет, вероятно, неожиданностью, но она давно живет в другом мире, причем это мир Сонма, и имеет совершенно другую семью. Сейчас она совсем уже старая, но она была очень рада, когда я показала ей, что я твоя дочь, и рассказала о тебе. Она до сих пор тебя любит, папа. И надеется, что перед тем, как покинет этот мир, всё-таки увидит тебя еще раз.

Шесть. Мы отрабатываем Сод[2], и скажу тебе по секрету, это действительно та еще тайна, оказывается.

Почти всё, пап. Осталось сказать совсем чуть-чуть.

Папа, вырасти сестру так же, как меня, ладно? Ей на самом деле повезло еще больше, чем мне, потому что у неё будет замечательная мама. У меня такой не было. Дай ей всё то же, что дал мне, и, поверь, она вырастет счастливой. Я знаю. Все вырастают счастливыми, если в детстве их любят так, как вы с рыжим любили меня.

И помни еще одну важную и простую вещь.

Помни, что ты всегда умел летать, хорошо?

И что нет такой силы на свете, которая смогла бы отнять у тебя твои крылья. И я верю, что ты научишь летать мою сестренку, потому что учить летать ты умеешь лучше всего, просто никогда про это не думал.

Я люблю тебя, папа. Твой маленький солнечный зайчик».