Дар

«КОМУ: Департамент дознания Леемстада, лично в руки Стефану Зееману.

ОТ КОГО: Служба управления зданиями посольства республики Риберия.

В ответ на ваше обращение сообщаем, что точное описание болезни, которая сейчас распространяется в наших городах, мы предоставить не можем из‑за задержки пакетбота в территориальных водах Гольмийского протектората. Однако врач нашего посольства постаралась составить для вас описание на основе ее переписки с родными и друзьями (уточняем, что лично она не видела ни одного случая заболевания).

По всей видимости, болезнь вызывается спорами так называемой черной плесени (Aspergillus niger), которую можно встретить в лесах Риберийского полуострова. Заражение идет воздушно‑капельным путем. Инкубационный период составляет 1‑2 часа. Впоследствии у человека возникают симптомы инфекции (температура, слабость, боль в суставах). Параллельно идет распространение плесени в верхних слоях кожи: почернение, омертвение и ороговение, из ран активно выделяются споры. В этот момент человек наиболее заразен. Сильные боли и зуд сопровождают этот период. Возможно загнивание ран. Общая продолжительность заболевания составляет 2‑3 недели. Прогноз благоприятный при надлежащем лечении (постельный режим и борьба с загниванием), исключение составляют люди с ослабленными здоровьем: пожилые, беременные, дети. Примерная смертность составляет 1 к 6.

В заключение напоминаем, что ваш магистрат обещал нам „четкое и ясное“ объяснение гибели главы нашего посольства. Также в ведении вашего Департамента находятся три сабли и три пистолета, принадлежавшие послу и его охране. Просим вернуть их по причине высокой значимости для церемониала и стои…»

— Господин дознаватель, — прервал получтение‑полудрему Стефана мужской голос.

Стефан сфокусировал взгляд и осознал, что идет по подвалу городской больницы. Из полумрака, который едва рассеивал голубоватый свет ворванки на лестнице, выступил незнакомый врач.

— Опять к нам? — спросил доктор.

— Да и не то чтобы опять, а…

Стефан лукаво улыбнулся. Он не помнил, что спускался в мертвецкую раньше, он вообще мертвецкие не любил. Белые стены, белый пол, и смотреть, кроме тел, не на что.

— … а насчет нашей художницы, молодой человек, — закончил Стефан. Врач отвел взгляд, и Стефану стало не по себе от мысли, что он уже был здесь.

На самом деле был и не помнит.

— Положим, я уточнить, — быстро добавил Стефан и заговорщицки подмигнул. Несмотря на внешнюю бодрость, внутри у него все омертвело. Он четко, до животного ужаса, осознал, что впадает в то самое слабоумие. Пускай медленно, пускай не так страшно, как описывали в газете, но эти пустота, без‑мыс‑ли‑е уже маячили впереди.

— Положим… — неловко сказал врач.

В молчании они пошли по темному, леденящему коридору. Звук шагов эхом разносился по подвалу. Стефан тщетно гнал мысли о памяти, но как раз это — вот ирония! — не забывалось.

— Герцогиня все‑таки приедет на опознание? — прервал тишину врач.

— Побойтесь Бога. Прислала записку, что детей у нее нет и не было, а домыслы общественности о ее внебрачных связях не должны интересовать департамент дознания.

Врач хохотнул.

— Герцогиня льда. Вот не зря ей дали такое прозвище.

Стефан задумался и не ответил.

— Говорят, она совсем разорена?

— Не люблю сплетничать. Уж простите старика.

— Да это я так…

Они помолчали.

— О той, с клеймом змеи, что‑то узнали? — спросил врач.