Дар

Я еще раз поблагодарил старика и вышел из кабинета. Вскоре я нашел Оскара и сказал, что хотел бы вернуться в Лондон. Оскар, видимо, поняв по моему лицу, что что-то не так, согласился, и мы почти тут же выехали в столицу. Я прибыл домой на рассвете. Переодевшись, решил не спать, и отправился в библиотеку. Я хотел найти газе ты за прошлые годы, где могла идти речь о случае с той девушкой. Магистр не назвал мне имен, но я думал, что такое событие не могло пройти мимо глаз прессы. В библиотеке я пошел в отдел публицистики. Провел там несколько часов. Мои глаза уже ничего не видели, и очень хотелось спать. Признаться, я даже забыл о том, что должен был послать тебе записку.

– Я, между прочим, места себе не находила. Думала, что с тобой что-то случилось, – перебила я Марка.

– Поверь мне, я тогда был слишком уставшим и не мог думать еще и об этом. Однако, несмотря на усталость, я оставался в библиотеке, что-то удерживало меня там. Я прекратил поиски газетных статей и сел за стол, уставившись в стену. Прокрутив в голове еще раз весь рассказ магистра, я пытался понять, что мне не дает покоя. И тут меня осенило – Робиньяр! Я уже слышал эту фамилию, и пытался вспомнить где. Я рассматривал окружавшие меня предметы и старался зацепиться хоть за что-то. Как вдруг мой взгляд упал на толстый переплет одной из книг. Почти такая же книга хранилась у нас дома, правда, это была не книга, а альбом отца, хранившийся у него еще со студенческих времен. Я в детстве часто листал его и разглядывал забавные надписи и карикатуры, оставленные там отцом и его друзьями. Один рисунок я помню до сих пор – черный всадник, держащий меч в вытянутой руке, на черной лошади. Рисунок был очень красивым и постоянно привлекал мое внимание, впрочем, как и затейливая подпись под ним – Э. Робиньяр. Вспомнив это, я испугался еще больше, правда, чего именно, не могу понять до сих пор. Я вышел из библиотеки и пошел домой. По пути я вспомнил об обещанной записке и послал к тебе мальчишку. Вот, пожалуй, и все, что я узнал.

Я какое-то время помолчала.

– Ты уверен насчет подписи в альбоме? – спросила я Марка.

– Абсолютно.

– И что ты намерен делать?

– Я не знаю. Сначала я хотел написать отцу или, может, даже поехать к родителям, но это займет время, а у нас его мало. Я понял твои страхи, сестра, и разделяю их. Тебе опасно находиться здесь, тем более бывать на людях. Надеюсь, во время вашей с Джоном прогулки тебя никто не смог как следует разглядеть?

– Нет, мы поехали в очень отдаленное и тихое место, – сказала я, а сама еще раз со стыдом вспомнила свое глупое поведение.

– Тем лучше. Но больше не рискуй – старайся вообще не выходить из дома. Скажи, что ты приболела.

– Хорошо, – ответила я, – так что же ты собираешься делать?

– Мой учитель истории, преподававший у нас на первом курсе колледжа, как-то сказал, что имел честь учить моего отца и что тот был таким же хорошим студентом, как и я. Думаю, что наведаюсь к своему учителю, если, конечно, найду его, – он уже не преподает у нас, – и расспрошу об отце и этом Робиньяре.

– Главное, не сообщай ничего родителям.

– Конечно, я не стану этого делать. Иначе и их жизнь может оказаться под угрозой.

Мы снова замолчали. Стрелки на часах приближались к половине двенадцатого, и Марку пора было уходить.

– Когда ты сообщишь мне о том, что тебе удалось узнать? – спросила я.

– Не знаю. Наверное, не раньше, чем в конце недели. Нужно помочь Джону в больнице и сдать экзамен. Я ведь и так сейчас забросил занятия.

– Все-таки постарайся не тянуть. Это может стоить нам жизни, – попросила я.

– Я понимаю. Сделаю все, что в моих силах.

Мы попрощались с Марком, и он ушел, я же поднялась наверх, в свою комнату.

Глава 11

Всю неделю я, как и велел Марк, не выходила из дома, объясняя это тем, что простыла во время прогулки с Джоном. Я усиленно кашляла, как только рядом со мной появлялась леди Джейн Робинс или кто-то из ее слуг. В конце концов леди Робинс настолько напугала моя болезнь, что она велела Джону осмотреть меня. Я всячески пыталась сопротивляться, но это было все равно, что сражаться с ветром: хозяйка дома отличалась своей непреклонностью. Наступил четверг, а от Марка по-прежнему не было новостей. Джон пришел домой поздно, я уже отужинала и поднялась к себе. Я читала очередную книгу, когда в дверь постучали.

– Войдите, – сказала я.

– Простите за поздний визит, но тетя просила, чтобы я осмотрел вас. Она говорит, вы серьезно заболели, – извинился Джон, войдя в мою комнату.

Я отложила книгу в сторону и несколько секунд обдумывала, стоит ли продолжать притворяться или сказать правду о том, что вовсе не больна.

– Джон, со мной все в порядке, – сказала я, решив не лгать, – но дело в том, что я не хочу выходить из дома. Болезнь – самый подходящий предлог для этого.

– Я так и подумал, – ответил Джон после продолжительного молчания. – Но вы ведь не можете провести взаперти всю жизнь. Почему вы не хотите переехать куда-нибудь за город? Подальше от Лондона.

– Возможно, мне придется сделать это, но не сейчас. Пока что мне лучше быть здесь, – ответила я.