Дар

— Там же, где и горошек, в прихожей. Ребят, горошку откроем зеленого? Жрать хочется, сил нет, — Кир вышел в прихожую, и принялся переставлять коробки с консервами. Коробок было много: не так давно снова заезжали Илья с Дославом, и привезли еды. — На сегодня режим экономии идет к чертовой матери. Гулять, так гулять! Согласны?

— Согласны, — ответил Ит, который тоже внезапно ощутил, что проголодался. — Кирушка, а там случайно не осталось кураги или чего-нибудь другого вкусного?

— Осталось, но мало, — с сожалением ответил Кир. — Прибережем для Берты. Ей сейчас нужнее.

— Согласен, — Ит кивнул. — Помочь?

— Колбасу порежь. Банки помыть надо, они пыльные, — констатировал Кир. — Но это я уже сам, всё равно руки испачкал. Солнце, что это у тебя там такое вкусное?

— Тосты сейчас будут, — отрапортовал Скрипач.

По квартире уже плыл запах — чудесный запах поджаренного хлеба.

— А с чем? — хищно поинтересовался Кир.

— Пока ни с чем, но можно с ветчиной… Фэб, ты чего делаешь? — голос Скрипача стал удивленным. — Поставь, мы еще не начали.

— Да я немного…

Ит прошел в кухню, и застал следующую картину. Кир прилежно отмывал пропыленные банки, Скрипач обжаривал на чугунной сковородке уже третью порцию хлеба, а Фэб сидел за столом и меланхолично… пил вино. В бутылке, стоящей перед ним, осталось меньше половины.

— Скъ`хара, ты нас-то подожди, — усмехнулся Ит.

— Да ничего, там еще пять бутылок. А с шампанским все семь.

— Ну, как знаешь, — с сомнением в голосе произнес Ит. Вытащил из крионика колбасу, взял с подоконника доску, и принялся нарезать. Колбаса была так себе, дешевая. Но, в принципе, можно обжарить. Интересно, а печенье есть? «Сибаритствуешь, — упрекнул себя Ит. — Вино, печенье… И дочка. Такая замечательная дочка. С черными волосами и зелеными глазками. Даша. Зайчик. Такому идиоту, как я, и столько счастья сразу. Нет, пожалуй, всё-таки выпью. Немного. Потому что завтра будем бегать с утра до вечера, ведь столько всего нужно».

Фэб отпил еще один хороший глоток, оставил бутылку в сторону. Принялся рыться в карманах.

— Если ты хочешь найти «Герцеговину», то она в моей ветровке, — подсказал Кир. — И вали на балкон. Нечего прокуривать кухню.

— Да, генерал, конечно, генерал, — хмыкнул Фэб и ушел в прихожую.

Ит дорезал колбасу, сложил её в миску, и отдал Скрипачу.

— Иди его проверь, — посоветовал Скрипач. — Фэбище, кажется, с катушек слетел.

— Есть немного, — подтвердил Ит. — Это он от радости.

— Ну да, явно не с горя, — подтвердил Скрипач. — Иди, иди. И тащи его обратно. Как раз колбаса дожарится.

…Фэб стоял на балконе, курил, и смотрел на ночной весенний город. Курил он неумело, неглубоко затягиваясь, и сигарету держал странно — огоньком в ладонь. Видимо, чтобы не мешал ветер. Ит прикрыл балконную дверь, чтобы дым не тянуло в квартиру, и подошел к нему.

— Никогда не умел курить, — усмехнулся вдруг Фэб. — Всегда боялся этого. Даже на заданиях требовал, чтобы мне не давали роли… в которых курить придется. Бред, да? Не так это и страшно.

— Но и не полезно, — справедливо заметил Ит.

— А что вообще в этом мире полезно? — Фэб снова усмехнулся каким-то своим мыслям. — Гнать такие проекты, как мы гоним — полезно? Кому? Нам? В тюрьме сидеть полезно? Ит, это всё фигня. Полная. И я не собираюсь вводить это, — он кивнул догорающей сигарете, — в систему. Но иногда можно. Вот как сейчас. Ты будешь?

— А тебе не слишком много две подряд?

— Нормально, я же не затягиваюсь, как ты… Чудо, я такой счастливый, — Фэб прикрыл глаза. — Иди сюда. Хочется рядом постоять немножко… Ит, я просто до неприличия счастливый.

«И я тоже, — подумал Ит. — Я тоже».

— Я всю жизнь этого хотел. Именно этого. Чтобы вот так… честно… по-настоящему… — Фэб закашлялся.

— А раньше было — не по настоящему? — удивился Ит.

— По-настоящему, но иначе. Ит… прости, но я-то как раз знал, что Фэб-младший был не от меня и не от вас. Это вы не знали.

— Знал? — оторопело спросил Ит. Фэб кивнул.

— Да, знал. Мне было всё равно. Родители — это не всегда те, кто сделал ребенка. Это не биология, это больше. Я знал, потому что я проверил. Но вам ничего говорить не стал, конечно.

— А Маден?..

— С Маден всё было честно, но я-то её так и не увидел тогда. Если ты не забыл, я умер.

— Фэб, не надо, — попросил Ит. Попросил — и понял, что бесполезно просить. Пусть выговорится. Этот весенний прозрачный вечер, эти огни внизу, этот город, эта подступающая ночь и это небо — они требовали сейчас правды, какой бы она ни была. Ит почувствовал, что у него щемит сердце — от этой пронзительности, от момента… от всего. Он подошел к Фэбу, прислонился плечом к его плечу — и тот тут же обнял его, укрывая от ветра. Ит прикрыл глаза…

— Она прятала Фэба-младшего, понимаешь? Я его увидел только в полгода. А Маден…

— Не напоминай, — попросил Ит.

— Хорошо, не буду. Сейчас… Ит, сейчас — сбылось то, о чем я мечтал всю свою жизнь, но даже не говорил, что мечтаю. Чудо, спасибо тебе… — Фэб вздохнул. — Спасибо.

— За что?

Иту очень хотелось услышать ответ.

— За то, что тогда ты не прогнал меня… за то, что сдался, когда пришла Берта… за то, что ты нас любишь…