Дар

Он видел — приступа паники больше нет, прошел. За адекватность Ита он бы ручаться, конечно, не стал, но сейчас уже можно спокойно вводить в сон, потому что показатели выходят на стабилизацию самостоятельно.

— Ты в это веришь? — спросил Ит еще тише.

— Конечно, — серьезно кивнул Скрипач. — Давай я с тобой еще посижу, пока они не начали. То есть вдвоем посидим, — тут же поправился он. — Как когда-то, давным-давно…

— Когда? — не понял Ит.

— Когда много-много лет назад мы с тобой ехали на большой-большой машине через большое-большое море… помнишь? И тоже сидели. Вдвоем. Очень долго. Почти что вечность.

Ит едва заметно улыбнулся.

— Вот ради этого ты проснись, пожалуйста, — попросил Скрипач. — И про руку я не соврал, учти. Хочешь, записку себе напишешь? Напоминание. Мол, не забыть, рыжий обещал. Или давай я напишу, чтобы тебе не дергаться лишнего. Сейчас в систему забросим, и когда проснешься, пусть она рядом висит. Пойдет?

— Пойдет, — кивнул Ит. — Рыжий, они не сказали, сколько времени… это продлится?

— К Новому году проснешься точно. Может быть, даже раньше, — Скрипач задумался. — Да, как-то так. Три недели примерно. Потом неделя на адаптацию, это уже не во сне. Значит, Новый год встретить точно успеешь. Не переживай, соберись.

— Я очень хочу в это верить. Но не получается, — Ит отвел взгляд. — Наверное, Фэб прав, у меня с головой действительно что-то не то. Никогда в жизни за себя не боялся, а сейчас боюсь. И смерти почему-то боюсь. И боли. Мне кажется, что я всё на свете готов отдать за то, чтобы мне стало спокойно. И не страшно. И…

— Ты просто очень устал, — Скрипач видел, что время, отведенное им на ожидание, заканчивается, и решил, что просто обязан погасить в зародыше вновь нарастающую панику. — Вот увидишь — когда ты проснешься, всё изменится. Клянусь. Всё изменится…

Часть II Феникс

03

Четыре месяца спустя

Год 11.974

Павел Васильевич сидел за столом в своем кабинете и перелистывал папку с документами по одному из начальных проектов. Папка была старая, листы в ней хрупкие и желтые, чернила в бумагах выцвели, стали бледно-сиреневыми. Долистав где-то до середины, Федор Васильевич захлопнул папку и бросил на центр стола.

Работать не хотелось совершенно.

За окном стоял замечательный майский денек, стало уже совсем тепло; завеса сейчас была выключена, и в кабинет влетали беспрепятственно городские звуки — шум проходящих по улице автомобилей, перекличка судовых гудков с недалекой реки, птичий щебет, и чьи-то веселые голоса, обсуждающие немудрящие дворовые новости. Федор Васильевич расстегнул пуговицу на рубашке, глотнул воды из стоящего на столе пластикового стакана, снова придвинул к себе папку и углубился в чтение.

В дверь деликатно постучали.

— Войдите, — не поднимая глаз от бумаг, произнес Томанов.

В кабинет пошла одна из его помощниц, секретарей Томанов в штате давно не держал.

— Федор Васильевич, недельный отчет, — произнесла она.

— На бумаге или как? — Томанов, наконец, оторвался от папки.

— Как вы просили, на бумаге.

— Отлично. Спасибо, Зинаида. Что-то интересное есть?

— Всё то же самое. С той лишь разницей, что на той неделе Соградо подавал три запроса, а на этой уже девять. Мы за ним едва успеваем. На планете в данный момент работает почти шестьсот мобильных бригад, и очень сложно отслеживать каждую.

— Отчет от Фэба? — Томанов зашуршал листами.

— Пишет, что всё стало хуже, чем было. Но, собственно, он ведь вам и сам про это вчера говорил…

— Одно дело говорил, а другое дело — документы, — наставительно произнес Томанов. — Значит, физическое состояние ухудшилось. Плохо. Очень похожая динамика… в прошлый раз было примерно так же.

— В какой прошлый раз? — удивилась помощница.

— Когда он впервые сюда попал. Много сходных признаков. И на работе настаивал, и очень похожую депрессию выдал. Но тогда для этого были причины, а сейчас причин-то нету… Ладно, это я еще подумаю. Может быть, поможет дочь, если получится её сюда пригласить.

— Маден Соградо? — уточнила Зинаида. Томанов кивнул. — Она подавала прошение на въезд, официальная отказала.

— Где она, ты не в курсе случайно?

— Увы. Мне очень жаль, Федор Васильевич, но я не знаю.

— Не знаешь, не знаешь, — покивал Томанов, продолжая листать отчет. — Так… у Ри дела обстоят неплохо, но о полном восстановлении говорить еще рановато… Ага, вот отчет от ребят. Молодцы, «Эпсы». Отличный госпиталь.

— Мобильная бригада, — поправила дотошная Зинаида. — В Ленинграде они хорошо устроились. Дежурят сутки, потом двое суток отдыхают. Шесть человек, три смены.

Месяц назад, не смотря на возражения Берты и Фэба, Джессика вывезла Ри и детей в Питер. Да, она знала, что с жильем там проблемы, она знала, что будет непросто, но она не любила Москву, и ужасно соскучилась по городу, который стал для неё еще в незапамятные времена родным.