Дар

Скрипач вошел в прихожую, сбросил уличные матерчатые тапочки, сунул, не грядя, полотняную самошитую сумку в угол, и произнес в пространство:

— Опять?

— Чего — опять? — спросил Ит с кухни.

— Я тебя просил еще неделю назад о чем?

— Много о чем, — в голосе Ита звучало равнодушие. — На этот раз что?

— Твои гребаные заявки! — рявкнул Скрипач. Прошел в кухню, остановился на пороге. — Зачем?

Ит поднял голову и спокойно посмотрел на Скрипача. Он сидел сейчас возле подоконника, перед ним стояло блюдце с творогом и кусок черного хлеба, посыпанный солью. Скрипач решительно подошел к подоконнику, взял хлеб. Отнес хлеб к раковине, стряхнул в нее большую часть соли, и протянул кусок Иту.

— Вот теперь ешь, — приказал он.

Ит взял у него кусок, придвинул к себе банку с солью, снова посолил, и принялся намазывать на хлеб творог чайной ложкой.

— Без отеков скучно, да? — поддел его Скрипач. — Надо, чтобы морда была с подушку размером? А рука чтобы стала как батон колбасы? Ты издеваешься?

— И не думал даже, — пробормотал Ит с набитым ртом. — Мне просто так вкуснее.

— Ну сожри тогда банку соли целиком, и покончим с этим цирком.

— Иди ты к черту…

— Ты не сказал про заявки, — Скрипач взял вторую табуретку, сел рядом. — Сколько ты подал на этой неделе?

— Кажется, девять, — Ит задумался. — Или десять? Слушай, я не помню уже. Да это и неважно, потому что везде отказали.

— Еще не хватало, чтобы они согласились, — пробормотал Скрипач. — Ит, я тебя который раз прошу — хватит. Пожалуйста, хватит дергать нервы и посторонним людям, и мне, и всем. Ты ходить нормально не можешь, о какой работе речь вообще?

— Не волнуйся, если будет нужно, я буду ходить не хуже, чем ты. И работать тоже, — Ит сунул в рот остатки своего импровизированного бутерброда. — То, что есть сейчас…

— …не лезет ни в какие ворота, — решительно закончил Скрипач. — Тебе сказали — не меньше двух лет на восстановление. Прошло четыре месяца.

— Пять, — поправил Ит. — Уже почти пять.

— Но явно не два года! Господи, как же ты меня довел, — простонал Скрипач. — Так, чего у нас пожрать есть? Берта приходила?

— Пожрать — четверть батона, творог, чай, сушки, вчерашние макароны, — Ит кивнул в сторону кухонного стола. — Берта не приходила. Фэб тоже не приходил.

— Ладно, давай хлеб с макаронами. Творог не надо, ешь сам. Ты обедал?

— Да. Творогом и чаем.

— А макароны?

— А не лезут, — поморщился Ит. — Рыжий, ты ешь, давай, а я пока что почитаю. По курсу.

— Ну читай, читай, — покивал Скрипач. — Толку с этого, правда, ноль.

— Не ноль, я запоминаю. Просто медленнее.

Скрипач промолчал. Поднимать тему снова ему не хотелось. Запоминает? Как бы ни так. Забывает практически сразу — потому что до сих пор не долечены последствия длительной гипоксии. Если бы давал себя лечить, действительно запоминал бы. Так ведь нет! Через полтора месяца после операции стал требовать, чтобы его немедленно отпустили домой. Две недели с ним воевали, потом — сдались. Никакого толку от лечения в госпитале не было, думали, дома станет лучше. Ага, как же. Не лучше. Хуже.

Интересно, много он за день съел хлеба с солью? И солил ли творог? Надо всё-таки попробовать уговорить хоть полчаса полежать на системе.

— Ты днем творог солил? — поинтересовался Скрипач, подвигая к себе кастрюльку с холодными макаронами. Разогреть кастрюльку было не на чем — плиты в квартире пока что не имелось. Собственно, тут вообще практически ничего не было. Ни кроватей, ни стола, ни стульев. Плита, холодильник, кухонные шкафчики… Кто-то вынес всё, подчистую. Остался только старый раздолбанный кухонный стол без дверок. Когда заезжали, привезли из госпиталя стационарный блок (спасибо Илье, достал где-то списанный), скоровспомощной переносной модуль с возможностью синтезировать несложные комбинации на имеющейся базе, два небулайзера, и процедурный стол, годящийся для массажа.

Спали они сейчас вдвоем на койке стационарного блока. Вся остальная мебель в квартире была представлена «табуретом четвероногим» и «табуретом трехногим». Оба табурета Кир очень удачно подобрал на помойке…

— Да, я днем творог солил, — ответил Ит. — Он несоленый невкусный.

— Лучше бы ты макарон поел. Так, теперь дальше. Иди, полежи на системе хотя бы минут десять, и…

— Рыжий, я нормально себя чувствую и не хочу на систему, — запротестовал Ит.

— Иди, сказал! Что, десять минут жалко потратить?

— Ладно, — с отвращением ответил Ит. Стянул через голову майку — иначе до подключичных портов было не добраться. — Правый или левый?

— Давай левый, — приказал Скрипач. — Иди и ложись.

— Не вздумай мне вкатить снотворное, — предупредил Ит.

— Опередил, — с сожалением ответил Скрипач, оставляя макароны. — Ладно, не буду. И кормить не буду, потому что скоро придет Берта, и снова ты её обидишь.

— Господи… Рыжий, я её не обижаю. Равно как и Фэба. Я просто стараюсь приучить всех к мысли, что нам нужно быть порознь. Ты это понимаешь? — Ит рассердился. — До тебя до сих пор не дошло, что мы для них опасны?

— Это твои домыслы, — Скрипач вздохнул.

— Нет, это не мои домыслы! Это факты. Это всё есть в считках.