Дар

«Ит, доброго тебе времени. И — спасибо. Да, еще раз спасибо, и не надо отбиваться от моих «спасибо», как в прошлом письме, очень тебя прошу. Да, я могу не писать об этом, но про себя я говорю постоянно — спасибо, спасибо, спасибо. За счастье. Потому что ты есть моё счастье, чтобы ты там ни выдумывал, что бы ни делал.

Ты написал Берте — она прочла нам — о том, что тебе кажется, что начинается спокойный период. Я бы сказал иначе. Начинается светлый период, для нас, вот только покоем тут и не пахнет. Не будет нам покоя, не обольщайся и не надейся.

Берта сейчас считки не сдает, я настоял на этом. Сдаем считки мы с Киром, и, знаешь, у меня возникло ощущение, что я заново проживаю, пусть и фрагментами, нашу жизнь. Их интересует всё, и я беру наугад, кусками, частями… и снова я стоял в том поле, рядом с катером, когда увидел тебя впервые, и снова я ругаюсь с Эдри, доброго ей пути, и снова ты входишь в мою комнату с капсулой «синий смерти» в кармане, и снова я стою на пороге нашего старого дома, и жду, когда вы вернетесь с Квинты… Я не осознавал раньше, но теперь понимаю, что, оказывается, в нашей жизни не было неважных моментов, не было, и никогда не будет. А сейчас… сейчас я понимаю, что мы, оказывается, лишены ощущения, которого я боялся больше всего — мы лишены даже тени старости. Не смотря ни на что: ни на тюрьму, ни на унижения, ни на голод, ни на то, что происходило в последние месяцы, я чувствую себя сейчас удивительно молодым и сильным, способным справиться практически со всем.

И еще я понимаю, что всё, происходящее с нами, архиважно, и не только для нас. Важно всё! И крошечная девочка, которая весной появится на свет, и цвет неба, и даже костюм, который вы купили Берте.

Ит, она видела этот костюм во сне, когда находилась в тюрьме. Сейчас она ушла его примерять, а до этого она плакала, потому что вспомнила свой сон. Ни Кир, ни я не рискнули расспрашивать, что еще она видела. Захочет, расскажет сама. Но, как ты уже сумел убедиться, важна действительно каждая мелочь.

Теперь о последних новостях. Я связался с Огденом (спокойно! всё под контролем!) и убедил его затребовать у Гарая блок памяти со старыми считками, которые принадлежат Ри. Они, разумеется, уже бились с этим архивом, но открыть его не сумели — если Бард или Сэфес хочет что-то закрыть, он закроет. Так закроет, что никто не откроет. Блок, как мне было обещано, будет передан Ри в конце августа, и после этого Ри придется работать — но работать он будет в Питере (Джесс не хочет в Москву категорически), Томанов обещал либо выделить специалистов там, либо организовать для части своей группы ежемесячные командировки для работы с ним. Работать много Ри не придется, к счастью. По крайней мере, пока врачи не дадут на большую нагрузку «добро», а в ближайшие три года они точно не дадут.

Джессика ждёт ребенка. Тоже. Сына. Он будет совсем ненамного младше Даши. Я больше всего боялся, что Ромка отреагирует на это болезненно, но он как-то очень быстро повзрослел, и к факту того, что у него появится брат, отнесся не просто с пониманием, а с чем-то еще большим. Словно произошло что-то, что, по его мнению, логически проистекает из предыдущих событий.

А еще он стал довольно скрытным, и теперь я знаю то, что не знают пока что ни Ри, ни Джессика. Их сын решил пойти в медицину, причем метит он высоко, его интересует нейро. Настя, разумеется, с ним. Математика, которую ему прочил Ри, по выражению Романа Игоревича «по боку», но отца и мать он в известность ставить не хочет. Только по факту. Первичное обучение они планируют пройти здесь — курс местного института собираются «брать» за два года, потом…потом всё будет сложнее, потому что продолжать учебу можно будет только во внешке, как ты понимаешь. Всё-таки на него очень сильно повлияло то, что произошло с отцом. Очень, Ит. Такие решения, как принял он, с таким расчетом и такой настойчивостью, не принимают без причин. Я занимаюсь с ним уже почти месяц, и вынужден признать — его решение не порыв, не блажь. Очень много читает, очень много спрашивает. Не знаю, что будет дальше. Ри, наверное, расстроится. Но — увидим. В конце концов, это жизнь Ромы, ему её и жить. Томанов пошел нам с Ромкой навстречу, и связываемся мы через коммуникаторы. Разумеется, наши разговоры слушают. Сам собой. Ладно, пускай конспектируют, мне не жалко.

Вернемся к нашим делам. Ит, что это за странная примета? Кир сказал, что до рождения ребенка ему нельзя ничего покупать. Я позвонил Джесс, она подтвердила. Только после. Я, признаться, немного в замешательстве. Сколько же я еще не знаю о Сонме, оказывается! Это действительно так? Если да, то почему? А сейчас это вообще выглядит нелепо, ведь что-либо очень сложно достать, сам понимаешь.

Век живи, век учись, как говорится. Вторую жизнь живу, столько лет работал, а с этой приметой почему-то ни разу не сталкивался. С остальными, типа черной кошки, разбитого зеркала, ведра без воды, и всего прочего, сталкивался сто раз, а вот с этой никогда. Жаль, что из-за этой дурацкой приметы не получится купить отличную польскую коляску, на которую я записался неделю назад. Через десять дней подходит очередь, надо ехать, забирать. Но если нельзя… в общем, на всякий случай я решил написать про это тебе, может быть, ты что-то про это знаешь. Коляска хорошая, легкая. Я бы не хотел, чтобы Берта таскала тяжеленную восьмидесятирублевую.

Больше вроде бы новостей нет. Поэтому я еще раз говорю тебе — спасибо, чудо, за то, что ты есть. Не переработай там, смотри, и обязательно продолжайте дренаж, не отлынивайте. Волк, разумеется, сбрасывает мне твои показатели, в принципе неплохо, но до идеала пока что далеко. Волку от меня большой привет. Очень надеюсь на встречу с ним, он ведь был одним из лучших моих учеников, и сейчас я могу за вас двоих, охламонов, не волноваться.

Обнимаю тебя и очень жду.

Фэб».