Дар

— Илья, о чем ты говоришь? — рявкнул Фэб.

— Это значит, что на территории конклава они оба проходят сейчас процедуру канонизации, — объяснил Илья. — Разумеется, это автоматом дает им ряд привилегий…

— Ты знал об этом, когда мы работали в «Вереске»? — напрямую спросил Фэб.

— Нет, — отрицательно покачал головой Илья. — Я ничего не знал.

— Врешь.

— И не думал даже!.. Если бы знал, разве бы позволил пахать наравне с остальными? Фэб, да успокойся ты, это решение, видимо, было принято недавно, и может быть, еще ничего не получится. Да и что в этом плохого?

Фэб растерянно смотрел на Илью.

— Не знаю, — неуверенно ответил он. — Это… это просто как-то неправильно, наверное…

— Что неправильного в том, что их двоих в результате хорошо лечат, и дают шанс выздороветь и жить нормальной жизнью? Что плохого в том, что конклав обеспечивает вас и дает вам защиту?

— А Ри? — справедливо возразил Фэб. — Что хорошего в том, что жить, как ты сказал, нормальной жизнью, ему предстоит с полностью утраченной личностью?! Ты вообще понимаешь…

— Угу, понимаю, — кивнул Илья. — И побольше твоего. Например, я понимаю, что личность можно восстановить, а мозги вырастить заново.

— От восьмого уровня! А тут максимум — шестерка, да и то не везде!..

— Ага. Давай поэтому сразу сдадимся, сядем на задницу, и ничего не будем делать, — проворчал Илья. — Вот что, Фэб. Если тебе сейчас хочется думать, то подумай лучше о чем-нибудь не глобальном, пожалуйста. Например, о том, как Берту сюда не пускать еще хотя бы неделю. Или о том, что будем делать с рукой и ногой. Сюда даже биопротезы не пропускают, сам знаешь, а тебе, я думаю, равно как и мне, не хочется, чтобы он остался инвалидом. Всё, я спать, извини.

Илья обошел замершего Фэба, вышел из комнаты, и тихо притворил за собой дверь. Фэб остался стоять, беспомощно глядя перед собой, и пытаясь как-то осознать всё, что было сказано только что.

«ST»?

Четыре госпиталя?

Конклав?

Что происходит, что сейчас поставлено на кон?

Кто они все — в этой игре?

И что будет дальше?

01

Белая стена

Год 11.973

— Ну как там дела? — спросила Берта.

Они со Скрипачом снова стояли в холле пятого этажа у неработающих лифтов на расстоянии в метр, только сегодня Берта выглядела много лучше, чем неделю назад, да и Скрипач стал явно бодрее, чем раньше.

— Дышим по две минуты без поддержки, — сообщил он. — Раз в час днём, раз в три часа ночью. Пока что чаще тренировать не хотят, он устает быстро. Было уже несколько раз, когда сам начинал, в перерывах, но мы пока не разрешаем. Уж очень сильно процедуры изматывают.

— Это хорошо, что сам пытается, — Берта кивнула. — Ты не спрашивал на счет меня?

— Спрашивал, конечно, — кивнул Скрипач. — Илья сказал, что пустят перед тем, как будем пробовать давать сознание. Дней через шесть, наверно. Когда хотя бы до десяти-пятнадцати минут дойдем.

— Опять ждать, — Берта явно расстроилась. — А почему до сознания, а не после?

— Потому что никто не знает, что там по факту будет, — Скрипач помрачнел. — Предположения не самые хорошие, честно говоря.

— Из-за гипоксии?

— Ну да. Все говорят, что это полностью компенсируется, но сейчас… в общем, как только, так сразу, — заверил Берту Скрипач. — Маленькая, какие там, на воле, новости? Дома ты была?

Берта пожала плечами.

— Примерно такие же, как и были вчера, — ответила она. — Официалка щелкает зубами, Томанов отбивается, мы пытаемся отвлечься тем, что разбираем квартиру… рыжий, там ни одной целой стены не осталось, — она покачала головой. — Не знаю, что они искали, но они разбили практически всё. Даже перегородку между ванной и туалетом. Но самое удивительное, что я нашла под мусором наш шкаф, совершенно целый, а в нем — свои косынки, еще с тех времен. Представляешь?

— Так, подожди, — попросил Скрипач. — Как это — шкаф под мусором?..

— Ну вот так, — развела руками Берта. — Шкаф уронили, видимо, когда отодвигали, а потом разрушили стену, возле которой он стоял.

— Какую стену?

— Между моей комнатой и вашей.

— Мама дорогая… это сколько же там мусора?! — дошло до Скрипача.

— Много, — исчерпывающе ответила Берта. — Мы с Джесс и ребятами выносим каждый раз пакетов по десять. И сумели расчистить только прихожую, ванную, и часть кухни.

— Ну и ну, — покачал головой Скрипач. — Серьезно?

Он расстроился, Берта это тут же заметила.

— Родной, главное, что мы все живы, — успокаивающе сказала она. — Я на самом деле расплакалась, когда в первый раз это увидела… а потом подумала: ерунда, это же просто вещи. Ну да, нас пытались брать измором, нам разнесли квартиру, нас покалечили. Но мы-то живы! Понимаешь?

Скрипач кивнул.

— Чудом живы, — согласился он. — И не все.

— Все, все, — заверила Берта. — Даже у Ри, и то появились хорошие шансы, как врачи говорят.

Скрипач промолчал.

Может быть, Джессике и говорили про «хорошие шансы», но рыжий знал — пока что там, в Бурденко, не делается ничего, кроме общей терапии. И не может делаться, потому что на Терру-ноль никто и никогда не пропустит специалистов по нейро-протезированию. И даже отметка ST в деле этому не поможет.

По крайней мере, пока…