Дар Бога

ГЛАВА 6. О ВСТРЕЧЕ СО СТАРЫМ ЗНАКОМЫМ

Маленькие глазки Вершителя заметно округлились — он был удивлён не меньше моего. Всё время разговора он не отводил от меня пристального взгляда. Хотя время было позднее, для нас очень быстро был накрыт стол — настоящий деревянный стол, за которым мы сидели на настоящих деревянных стульях. Что ещё приятнее, среди блюд была местная свинина со фьельдским чёрным пивом. Хорошо, что Гогоса накормили отдельно от нас — мне было бы неловко есть при нём мясо его сородичей, хотя бы и очень дальних. Моё место было у левого торца стола, где по этикету сидят особо приближённые слуги, остальные сели по одну его сторону лицом ко входу: Адола слева, Нагена (мать Адолы) и глава семейства — на возвышении в центре.

— Разве вы не слуга Одвига Аускера? — была его первая фраза, обращённая ко мне, не считая сдержанного приветствия при встрече.

— Да, мой господин, — при Адоле я не решился снова играть глупца, — я посыльный, мы с вами уже встречались.

— Да уж, помню. Как вы к нам попали?

— Владетель отослал меня сюда после того самого инцидента с ребёнком. Тогда я хотел объяснить обстоя…

— У меня были дела поважнее.

Кажется, перебивать собеседника — такая же общенациональная черта монтадов, как и пристрастие к пьянящим напиткам. Осушив свою кружку и попросив едва уловимым движением головы налить ещё, Cтум продолжил.

— Жизнь здесь сильно на вас повлияла, вы стали… — он явно хотел сказать «умнее», — вы изменились в лучшую сторону.

— Спасибо, господин.

— Вас принимают здесь как владетеля. Чем вы заслужили такое отношение?

— Должно быть…

— Ах да, немногие разбираются в нашей иерархии.

— Вы сказали «в нашей», господин. Стало быть, вы считаете себя аннтом?

— Я поторопился, сказав, что вы поумнели. Разумеется, проведя в этой стране большую часть жизни, я считаю себя аннтом! А так как теперь и моя малая Родина стала её частью, даже моё происхождение этому не противоречит.

Адола, сидевшая по левую руку от отца, дёрнула его за рукав.

— Батюшка, не забывайте, этот человек спас меня.

— И ведь верно. Что ж, я не забуду этого. Я обязательно вознагражу вас, как именно — решу позже. А пока расскажите мне о своих приключениях, ибо я ничего не понял из трескотни моей милой Оа!

— Оа?

Лицо Адолы вмиг стало красным как раскалённая кочерга. Её мать поспешила вмешаться:

— Это ласкательная форма от «Адола» — как правило, мы сокращаем имена близких и дорогих нашему сердцу людей.

— Действительно, очень мило, — рассмеялся я.

Обыкновенно дерзкая и колючая Адола Стум в полнейшем смущении с головой закуталась в плащ. Ещё на входе я отметил поразительное сходство матери и дочери, несмотря на то, что Нагена Стум имела такую же бронзовую кожу и тёмные глаза, как и все здешние жители. Отцовские черты лица также вполне прослеживались, но такой белой кожи и зелёных глаз я не заметил ни у одного монтада.

В этот момент в зал вошёл привходный слуга и доложил о прибытии Кальгена Альпа.

— Скажи этому кротовьему отродью, что мы ушли на поиски дочери и сами пропали! Пусть попереживает!

При этих словах вершитель слегка потёр правый глаз.

— Поздно, Стум, я всё слышал! — сказал вошедший Кальген, — да и весть уже разбежалась по городу.

Пока эти двое пререкались, я улучил момент, чтобы перекинуться двумя словами с Адолой.

— Почему вы раньше мне не сказали? Я был уверен, что ваша фамилия Альп!

— Мой дядя — брат моей матери, а не отца, и я никогда не называлась его фамилией.

— Но вы поняли, кто был тем вершителем, что меня допрашивал?!

— Да, но если бы я сказала тогда — испортила бы ваше доверие. Не волнуйтесь, теперь вам ничего не угрожает. Более того, теперь всё станет ещё лучше.

— Каким образом?

— Книга! Потом объясню.

Мы вернулись к трапезе и провели остаток вечера, рассказывая о наших скитаниях в каменных коридорах. Кажется, Кенод и Нагена остались довольны, а Кальген был более чем впечатлён. Довольный исходом вечера, я пошёл домой, неся Гогоса на руках, а дойдя, сразу уснул.