Дар Бога

Наутро первым, что я обнаружил, приведя себя в порядок, была моя чернильница. Она стояла на каменной приступке возле моего лежбища, очевидно, в тот злополучный день я попросту забыл её. Отчётливо помня, как подобрал в темноте некий металлический предмет, я начал шарить рукой в кармане плаща. Извлечённая мной вещь крайне озадачила меня: чернильницей она точно не была. В моей ладони лежал кусок золотой меди в большой палец толщиной и со средний палец длиной, как и всякий самородок, испещрённый многочисленными рытвинами. Но интереснее всего было то, что сверху его венчала петля, а книзу он сужался. Это явно не было творением рук человеческих, но и приписать этой вещице природное происхождение было сложно. Я вспомнил легенды о слезах Владыки, которые будто бы находят иногда в подземельях. Действительно, учитывая близость вулкана, можно допустить появление в этих пещерах чего угодно. Разглядывая странный предмет, я начал думать о не менее удивительных событиях вчерашнего вечера. Итак, Адола оказалась дочерью Кенода Стума — вершителя, чуть не отправившего меня в темницы Крапита. Только тогда я оценил коварство Одвига Аускера: не будучи до конца уверенным в моей невиновности, он отослал меня на родину герцогского карателя. Моя миссия делает меня человеком крайне заметным, а значит, рано или поздно наши пути должны были вновь пересечься, после чего Стум мог бы заново провести допрос, но уже на своей земле, что сняло бы ответственность с Аускеров. Если это правда, то вскоре должен приехать гонец из семейства Виктов, чтобы завершить моё задание. Таким образом Одвиг убивает сразу двух землероек: отводит беду от Аускера и выступает посредником в переговорах с монтадами. Занятый этими мыслями, я приступил к завтраку из злаковых лепёшек и грибного настоя и не заметил, как Тала привела востроносого юношу в круглой суконной шапке на голове и с небольшим загнутым вовнутрь чеканом на поясе, что выдавало в нём сына дворянина. Как правило, их занимают какими-либо незначительными поручениями, пока они не станут полноценными воинами и владетелями, и, в отличие от простых подданных князя, они не выполняют одну и ту же работу всю свою жизнь с самого рождения. Его внешность показалась мне знакомой — вероятно, я видел его с кем-то из местной знати. Немного помедлив и с хищным прищуром осмотрев меня и моё жилище, парень произнёс звонким голосом:

— Под защитой Каменной Богини!

— Да хранит тебя Владыка Недр!

— Совет Семнадцати хочет, чтобы ваша милость присутствовали при обсуждении.

— Я в самом деле там нужен?

— Так сказал господин Альп.

— Что ж, веди меня к месту собрания!

ГЛАВА 7. О НЕЛЁГКОМ ПУТИ И ВНЕЗАПНОМ ОТКРЫТИИ

Уже через два дня мой верный Тар вёз нас с Гогосом и Товеном (тем самым юношей, что сопровождал меня в Совет) по извилистым горным тропам Верхнего Монта. Дожди перестали быть столь частыми, но небо приобрело свинцовый оттенок, а и без того холодный горный воздух не оставлял сомнений: начинается зима. Совет Семнадцати, разумеется, согласился выступить против Форроса войском и частью ополчения. А дабы не медлить, они попросили меня сразу же ехать в Крапит, минуя Аускер. Очевидно, они так и не поняли, какое место занимаю я, а какое — мой господин, а объяснить что-то в этом споре постоянно перебивающих друг друга людей я так и не смог. Что ж — старый Одвиг поплатится за своё лицемерие; лучше пусть меня казнят, чем сослужить ему службу, которая может обессмертить его имя. Рукопись Изменений я оставил Адоле — даже имея такие привилегии, не стоит постоянно держать её при себе. Помимо оруженосца, монтады выделили мне крепкую повозку и большой запас еды, а заодно вручили небольшой чекан как знак признания меня равным себе. Как раз о нём я и имел несчастье спросить у моего нового спутника:

— Должно быть, не очень удобно постоянно таскать при себе эту штуку?

— Отчего же? Это же не рабочая кирка — очень лёгкая и быстрая. Поэтому в городе нам запрещено носить с собой острый молот, пока мы можем пройти в дверь в полный рост.

— Да разве этим удобно сражаться?

— Ваша милость никогда не держали в руках молот?

Этим вопросом он несколько смутил меня. С одной стороны, мне незачем уметь обращаться с чеканом — я неплохо владею копьём. С другой — неприятно, когда какой-то мальчишка тебя в чём-то превосходит.

— Тысячу раз. Поэтому и говорю, что он неудобен. Особенно в сравнении с копьём.

— Если ваша милость желает, я могу научить вас битве молота и факела. Видели бы вы, какой у меня сильный удар! Попадись мне какой-нибудь разбойник — мигом пробью его голову!

— Если ты сам такой хороший воин, зачем же тебе учить меня?

— Взамен ваша милость научит меня битве копья, и я стану ещё лучшим воином.

Что ж, чем хвалиться тем, чего не умеешь, лучше в самом деле этому научиться.

— Вижу, тебя не проведёшь. Говоришь, навык за навык? Пожалуй, это хорошая сделка.