Дар богов

И вдруг она вспомнила о картине, которая висела в спальне отца. Она написала ее после того, как он назвал их с Пенелопой «фиалкой и розой».

Это было весной, и, выйдя в сад, Алиса набрала букетик первых фиалок, выглядывающих из-под листочков. Ей пришлось изрядно потрудиться, выписывая каждый лепесток, но, когда картина была закончена, все в один голос сказали, что это ее лучшая работа, даже маменька, которая тогда была жива.

«Вы будете смотреть на нее, – сказала Алиса отцу, – и вспоминать обо мне».

«Лучше я буду смотреть на тебя, моя дорогая», – возразил он, но маменька тем не менее нашла прелестную резную рамочку и с тех пор картина висит в спальне отца. Алиса решила сделать с нее копию, хотя и не сомневалась, что если отправить графу оригинал, отец даже не заметит его исчезновения.

– Если я пошлю графу… подарок, – тихо сказала она, – Он должен догадаться, от кого это.

– Можно передать с Фредом, посыльным, – подхватила Пенелопа. – Он ездит в Лондон каждую неделю, а спрашивать ни о чем не станет, поскольку на удивление глуп.

Глаза ее радостно сияли, на губах играла улыбка: Пенелопа понимала, что победила и Алиса согласна не отсылать обратно пятьдесят фунтов.

– Приедем в Лондон, положим деньги и банк… – вслух размечталась она. – Миссис Лалуорт вовсе не обязательно о них знать.

– Да-да, конечно, – поспешно согласилась Алиса и добавила: – А если он распорядится… задержать выплату… по этому чеку… из-за того, что я отказалась от его предложения?

И она вспомнила, как отец однажды велел задержать выплату по счету, обнаружив, что оплачивает его дважды.

– Ну что ж, получится, что мы подарили мадам Вестри три баночки крема. – Пенелопа пожала плечами. – Только я не думаю, что джентльмен способен на такой низкий поступок.

– Наверное… ты права, – согласилась Алиса. При этом у нее мелькнула мысль, что как бы она ни расценивала поведение графа, он – человек чести.

Откуда в ней эта уверенность, Алиса и сама не знала – и в то же время она была согласна с Пенелопой: для графа отдать ей пятьдесят фунтов» – все равно что проиграть на скачках.

Пенелопа поцеловала сестру в щеку.

– Не грусти, дорогая, ты правильно поступила. Все будет хорошо, и я ни секунды не сомневаюсь, что маркиза Конингхем нам поможет.

Она была так взбудоражена всеми этими событиями, что весь вечер не могла говорить ни о чем другом и не обратила внимания, что сестра, против обыкновения молчалива.

Поздно вечером, уже погасив в спальне свет и улегшись в постель, Алиса продолжала думать о графе и никак не могла заснуть. Она вновь и вновь вспоминала, что он говорил за обедом, как целовал ее. Алиса в жизни не испытывала ощущения упоительнее.

«Странно, почему мне было так хорошо? Ведь я его совсем не знаю», – думала она.

Алиса долго ворочалась и вздыхала, пока наконец не забылась глубоким сном.

– Ну вот вы и здесь, – сказала леди Ледбери. – Надеюсь, вы готовы приступить к работе? Дел предстоит немало.

– Простите, тетя Генриетта, – ответила Пенелопа, – но в этот приезд мы не сможем помогать вам так часто, как раньше.

Леди Ледбери с изумлением воззрилась на племянницу.

Она даже в юности не отличалась привлекательностью, а с годами вообще превратилась в костлявую, высохшую старуху. Седые волосы она зачесывала назад и закручивала на затылке в тугой узел, а платья носила исключительно черные, отчего поразительно смахивала на пожилую ворону.

– Что это значит, Пенелопа? – резко бросила она.

– Папенька сказал, что теперь мы уже взрослые и дал нам инструкции, как мы должны проводить время в Лондоне, – беззаботно ответила Пенелопа. – И хотя мы с Алисой очень признательны вам, тетя Генриетта, за то, что вы позволили нам остановиться у вас, но мы намерены в точности выполнить его указания.

Сказать, что леди Ледбери была ошарашена этим заявлением, значит ничего не сказать.

Она страстно мечтала – хотя никогда бы в этом не призналась, – чтобы племянницы приехали побыстрее: во-первых, потому, что они никогда не отказывались помочь ей, а во-вторых, оттого, что было кем помыкать и на ком срывать зло.

Слуги леди Ледбери жили с ней под одной крышей не один год и давно поняли, что ее поручения вовсе не обязательно выполнять, особенно если они сумасбродные. Проще заверить старуху в том, что все будет сделано, а потом забыть или сказать, что не было времени.

Поскольку платила им леди Ледбери мало, а вышколены они были отлично, она понимала, что с ними нужно быть помягче, иначе они просто-напросто от нее уйдут – зато с племянницами можно было не церемониться. Впрочем, надо отдать им должное: без их помощи леди Ледбери бы пропала. К тому же и друзья-священнослужители в один голос расхваливали их, и эти похвалы звучали в ушах леди Ледбери сладкой музыкой.

Не далее как сегодня утром она говорила викарию церкви Святой Марии:

– Я слышала, викарий, что вам никак не удается найти человека, который помог бы вам заново переплести сборники псалмов. К счастью, ко мне должны приехать племянницы, а вы знаете, какие они искусные мастерицы. Так что если вы завтра принесете мне книги, я велю девочкам ими заняться.