Дар богов

Мама как будто предчувствовала беду. Казалось бы, ее ничто не предвещало: со своими обязанностями Марина справлялась, ребенок к ней привязался, никаких эксцессов не происходило. До поры до времени. В какой-то момент девушка стала ловить на себе нескромные взгляды отца Кирюши. Игорь Борисович, успешный предприниматель, большую часть времени отсутствовал, а когда приезжал домой, быстро ел и шел спать. То ли в его бизнесе наступила пауза, то ли случилось еще что-то, но он стал чаще бывать дома, и иногда – во время отсутствия супруги. Он был еще мужчиной в соку, хоть и старше своей тридцатишестилетней жены на десяток лет.

Теперь-то Марина поняла, отчего хозяйка дома установила для няни возрастной ценз – из-за мужа-бабника.

Игорь Борисович вился вокруг нее ужом. Подходил и так и эдак, то с подарками – с дорогой косметикой, какой Марина сроду не видела, то осыпал ее комплиментами, а то переходил к угрозам: «Лучше не дури, соглашайся полюбовно, иначе окажешься на улице!» Марина взбрыкнула. Когда бизнесмен распустил руки, она с размаху огрела его попавшейся под руку вазой. Ваза оказалась крепкой – «молоченое» серебро даже не помялось, чего нельзя было сказать о лысой макушке хозяина дома. Макушка тоже выдержала, если не считать мелочи вроде образовавшейся на ней огромной лиловой шишки.

Игорь Борисович орал, как иерихонская труба, смачно матерясь на весь дом. Очень не вовремя явилась его супруга. Она безошибочно оценила обстановку, рявкнула Марине короткое «Выйди!» и, когда за гувернанткой закрылась дверь, орать начала сама. Результатом сей семейной баталии явился досрочный расчет и увольнение Марины.

Девушка вновь оказалась на улице. Огромный город, где столько домов, а остановиться негде! Пока еще она умытая, в чистой, выглаженной одежде, сыта и спать ей не хочется. Но это – только пока. Ужасно ведь неприятно из-за чувства уязвимости и неопределенности, которые тебя охватывают, когда стоишь одна на улице, с дорожной сумкой, и никуда тебе не нужно идти, потому что идти – некуда. Марина побрела в сторону ближайшей набережной, коих в этом городе тьма-тьмущая. Идти ей пришлось недолго, и уже минут через десять неторопливой ходьбы девушка стояла у гранитного ограждения Черной речки. Марина заглянула в темную муть воды, вполне оправдывавшую свое название. «Вот и хорошо», – подумала она. Девушка ярко себе представила, как река скроет ее своей черной накидкой. Перед тем как утопиться, Марина оглянулась по сторонам. Вокруг кипела жизнь: в пробке нервно томились автомобилисты, прохожие шли по своим делам – кто-то стремительно, кто-то прогуливаясь. Люди оказались серьезной помехой. «Что они подумают?» – встревожилась Марина. Очень некрасиво у всех на глазах, как ненормальной, лезть через ограждение и бросаться в воду.

Какая чудовищная безысходность! Даже покончить с собой нельзя, чтобы не мучиться! Марина отвернулась к реке и закрыла ладонями лицо, соображая, что делать дальше. Больше ночевать на вокзале она не желала. Подумав немного и переломив свою гордость, Марина все-таки решила идти на вокзал за билетом до Петрозаводска.

Тихо стучали колеса, поезд мягко катился в ночи, унося Марину Ларину на Север из холодного и чужого Петербурга. Она вдохнула его сырой воздух, увидела его нелицеприятные стороны и, казалось бы, должна была поклясться себе, что никогда и ни за какие коврижки сюда больше не вернется. Но, несмотря ни на что, этот город приворожил ее, как чародей, и навсегда украл сердце.

Начало июня. Санкт-Петербург

С утра Ивана снова допрашивал следователь. Какой это был допрос – пятый, шестой или десятый, – он сбился со счета. Поначалу Иван анализировал слова Тихомирова, запоминал его вопросы и свои ответы, чтобы в дальнейшем не запутаться в показаниях, а потом плюнул на это дело и перестал отвечать вообще. Он попросту устал. В этот раз следователь начал с хорошей вести.

– Могу вас порадовать. Минус один труп, – специфически пошутил Тихомиров. – Нашлась ваша знакомая Марина Ларина. Жива и здорова. Так что вменять вам в вину ее убийство оснований больше нет.

Иван впервые за все время пребывания под арестом улыбнулся:

– Что с ней произошло? Надеюсь, ничего страшного?

– Банальная история. Барышня в поисках счастья решила уехать из провинции в большой город, а потом, разочаровавшись, вернулась домой.

– Ну, слава богу, что все обошлось, – выдохнул Иван. А то было бы жалко девчонку, если бы она пропала. Ему вспомнились мягкие черты лица Марины, ее наивные синие глаза, милая манера краснеть и одновременно хмуриться и вот эти очаровательные восклицания: «Ах, да!» и «Ну-ка, быстренько ответь мне!»

Как и предполагал Иван, Тихомиров его вызвал не ради того, чтобы сообщить о Марине, и не ошибся.

– Это были хорошие новости, а теперь – плохие. Погибла Майя Валенкова. Что вы на это скажете?

Ивана словно окатили ведром холодной воды.

– Майя?! Она точно погибла?

– На этот раз, увы, да. Найдена в своей квартире – мертвой. Вы ведь ее знали, не так ли?

– Знал.

– И бывали у нее дома?