Дар Божий

И от этих стуков с перекатами, сверху, с чердака, не спала и Татьяна, и крестилась, и шептала — как тот поп научил.

А Миша стоял у двери в кухню, у запертой двери, приложившись к ней ухом плотно, и слышал, как вполголоса, баба Лида говорит невестке, что и отец Васи тоже вернулся, вот и Василий значит тоже. Однажды баба Лида увидела своего мужа ночью, в виде карлика с лицом покойного супруга, он метнулся в открытый туалет и пропал.

— Они становятся домовыми, — прогундела за дверью баба Лида, — Вот поверь мне. Я и батюшку на похороны звала чтоб этого не было, я же знала, что может начаться.

— И вы в это верите! — Татьяна сорвалась на визг, баба Лида заштокала:

— Что ты! Что ты!

И все продолжалось, ведь все понимали, Миша такой особенный мальчик, ему лучше жить в частном доме на Мичурина, где его никто не беспокоит, и где он может играть день напролет в саду, наблюдать, как растут растения и летают жуки. Природа успокаивает.

А мальчик Миша чем дальше, тем больше становился особенным, потому что на чердаке стукает, и под полом тоже стукает, и это не только ночью, но и днем, но днем он мог выйти из дому и залезть на мансарду сарая, или бродить по саду, или вообще от дома подальше, забраться в ботсад, все глубже, туда, к глинистым кручам над Днепром, к обрывам, и лазал по тем обрывам и под ними, пока не тратилось время, не начинало садиться солнце, тогда и он возвращался домой, и его мама, уверенная, что сын весь день сидел дома и смотрел телевизор да читал книжки.

Бородатый Миша отпал, отлетел назад, до всего этого и наблюдал за Мишей маленьким. Кто говорил, что он странный? Баба Лида и дядя Андрей, который тогда помимо НЛО увлекался экстрасенсорикой и ходил с обручем на голове. Дядя Андрей вглядывался в Мишу и якобы чувствовал в нем воплощение взрослого человека. Бородатый Миша сначала презрительно усмехнулся, потом уразумел, что дядя в чем-то был прав. Но баба Лида каждый жест, каждое слово Миши маленького толковала с отклонениями. Он не так смеется, не так отвечает на вопросы, не так себя ведет. Не как другие дети. Вася, это тревожный звоночек! Если Таня не понимает, пойми хоть ты. Пока еще не поздно!

А дядя Андрей когда забежит в гости, к сестре за деньгами, ибо тогда у него были трудности с работой, то начинает пугать Мишу, что на кухне в плите живет человек — колени длинные, волосы долгие, а на макушке лысина, и зовут его Скрикокуц. По ночам из духовки вылезает! Из-за того Скрикокуца Миша потом боялся выйти из большой комнаты в коридор.

А вот уже после, когда всё совсем переменилось. Какая позорная сцена. Татьяна с Мишей в гостях у бабы Лиды, на Нивках. В Мише открылся великий талант — художественно рассказывать услышанную по телевизору рекламу. Каждый ролик — отдельный спектакль. Миша перед бабой Лидой своеобразно колядует, под восхищенным взглядом матери. Выступает на середину комнаты, в лицах пересказывает рекламу. У них с мамой целая программа.

— А это про жвачку «Турбо», — предваряет Татьяна следующий номер.

И Миша говорит с ужимками, водит руками, утрированно удивляется, радуется, прозревает.

— Один в один! — всплеснула руками мама.

До чего они вместе дошли. С ненавистью к себе бородатый Миша переместился.

Он завис в темном пространстве, только снизу гудели голоса. Телевизор или радио. Кажется, он обрел какую-то плоть, непривычную, но всё же. Нащупал под рукой прямоугольную доску люка, открыл его. Внизу был знакомый предбанник, перекресток между кухней и комнатами. Необычно прыгучий, будто мячик, он соскочил вниз и направился в кухню. В углу, справа от плиты, стояла оставленная — не для кошки — миска с молоком.

Миша догадался.

Потом снова тело затребовало к себе, то потное усатое-бородатое тело на кровати, оно не хотело его отпускать, Миша снова ощутил, что чувствуют те руки, что осязает тот нос, что слышат те уши — это прояснилось постепенно, плавно замещая прежние ощущения. Немножко приоткрыл глаза. Потолок. И тишина.

Завтра выздоровеет, встанет и пойдет в ботсад. Пора. Карьера его решена.

Жаль, что многое не успел и не сможет показать задуманное.

Уже несколько лет он изредка покупал садоводческие журналы и занимался в саду селекцией. Прививал грушевые ветки к яблоням и наоборот. Он знал, что скрестить таким образом плоды не удастся, зато если, допустим, грушевая ветка приживается на яблоне, то начинает плодоносить и на ней растут груши. А на других ветках продолжают зреть яблочки.

Привитые Мишей ветки, как правило, засыхали. Но ведь он хотел пойти дальше. Получить настоящий гибрид яблока и груши, причем научиться управлять, какая доля чего будет в итоговом фрукте.

Наконец, путем упорного труда и творческих озарений, чудо свершится, и в скромном саду на улице Мичурина запестрят среди зелени листьев новые плоды — грушоблаки или яблогруши. Миша сунет парочку в карманы и пойдет туда, в ботсад. Не к охраняемым сторожами участкам опытной селекции, а прямо в одни из корпусов — добротных домов, стоявших на территории ботсада и оставшихся в наследие от Ионовского монастыря.