Дар Божий

— Пишу я лучше, чем лазаю, — признался, глядя на покрасневшие ладони.

— Вы двое, — указала Нюта на него и Шуру, — не были ведь на Зеленке. Мы уже почти там. Я хочу вас предупредить!

— Да, их надо предупредить! — Кира подтвердила загадочно.

Не всякий человек рискнет отправиться на Зеленку в одиночку, хотя там часто можно встретить людей, конечно же неформалов. Кого еще? Оказывается, встречают. Хозяина. Загадочный, призрачный обитатель полуразрушенных подземелий, кутающийся в плащ с капюшоном, скрывающим лицо.

Нюта сгущала и сгущала краски, пока ребята остановились у подножия лестницы, не переходя еще через дорогу. Быстро проносились мимо машины. А по ту сторону, чуть ниже, под старыми деревьями, лежала Зеленка.

Милицейские патрули, кажется, только и делали, что встречали там неизведанное, а потом коротали дни в психушке или стрелялись из табельного оружия. Один патруль, привлеченный странным криком, сунулся в подземный лаз. Кричало странное существо, менты стали по нему стрелять и преследовать, один из них потерял там бумажник с фотографией сына. Сын вскоре заболел и умер. Как патруль оттуда выбрался, неизвестно.

Исследователи подземелий рассказывали, как сами подземелья менялись, в них с каждым посещением исчезали и появлялись новые ходы и водные потоки.

— А сама ты там была? — спросил Миша.

— Ну, я спускалась там в подземелья, но не так далеко. И не так глубоко… Мне знакомые рассказывали об этих изменениях в коридорах. Ты не веришь мне?

— Если я расскажу кое-что о Зверинецких пещерах, ты мне тоже не поверишь, — подпустил таинственности и Миша. Он ждал, что последуют вопросы, но все молчали. Тогда Миша спросил:

— Получается, Зеленка это некая аномальная зона?

— Ну да. Прямо посреди города, — сказала Кира.

— А экстрасенсы ее не пробовали изучать? Ну, с рамками там приходить, замерять уровни энергетики…

— Не знаю, может и приходили, но мы их не видели.

Миша запрыгнул на бордюр и гордо поглядел оттуда.

— Ну так, — гордо вымолвил, — Сейчас с вами на Зеленку идет один экстрасенс.

— То есть ты, да? — спросила Нюта.

— Да. Я обладаю такими способностями. И даром предвидения.

— Здорово! — сказала Шура.

— Нет, это мой дар и крест одновременно. Однажды я предсказал, что квартиру моей бабушки ограбят. Так и случилось. А бабушка обвинила, что я наводчик!

По дороге слева направо промчалась машина, они всегда тут гоняют, знают что никто не ходит. Может потому и гоняют, что страшно, никого, только заросшие склоны вверх, вниз и узкая дорога.

Ребята посмотрели, не едет ли больше, и перешли на другую сторону. Вниз до следующей террасы, туда где Зеленка, меж деревьев спускалась аллея из мозаикой потрескавшегося асфальта.

— Так о чем ты пишешь, о чем твоя проза? — спросила у Миши Нюта.

Рассказы. Повести. Даже роман. Письма в редакции. Ответом служит молчание. Однажды будто сверкнула молния и раздался гром. Из одной редакции пришло письмо.

Миша получал почту в общем, на много дверок, синем кривом ящике, стоявшем на углу безымянного переулка, как если идти в сторону перекрестка с Пырятинской. Слева заезда в переулок был смазанный мазутом деревянный столб не столб, а сооружение вроде ЛЭП, только давнее, а справа этот самый ящик. Там же улица Мичурина понижалась, и под пригорком у забора по четной, ботанической стороне, на обочине светлела вылинявшая от дождей деревянная лавка, дававшая Мише повод предполагать, что тут некогда была остановка какого-нибудь транспорта, однако никто из жителей улицы не помнил, чтобы на Мичурина ездило что-либо кроме редких, раз в несколько часов, машин.

Миша откинул проржавленную дверцу вниз, из темноты сразу высунулся белый конверт. Письмо от редакции.

Он, конечно, мог бы сразу распечатать. Но в целости и сохранности донес домой. Почти равнодушно вручил маме:

— Что-то из редакции прислали.

Через пять минут Миша стоял в туалетной будке, рвал письмо и бросал клочки в дырку. Причем сам редактор не снизошел ему ответить, а посадил вместо себя ученую обезьяну, недописателя, и вот он посмел поучать его, Мишу, разбирать по косточкам, снисходительно и с юморком.

Но Михаил Гнутов не сдается. Он прекращает литературную деятельность в отечественном болоте и выходит на мировой уровень. Под псевдонимом Майкл Шпрек он пишет толстые романы и вскоре во славе своей становится ровней Стивену Кингу. Мало кто подозревает, что знаменитый фантаст и мастер ужасов Шпрек живет не в Штатах на вилле за миллион, а в Киеве, в скромном домике на улице Мичурина.

И вот его начинают переводить на русский. Тут проявляется изощренная литературная месть Гнутова. Свои англоязычные романы он насыщал именами вроде Укакио, ничего не говорящими иностранному читателю.

Теперь же — издательствам хочется познакомить наших с прозой знаменитого Шпрека, но как быть с такими именами? Однако литературный агент мистера Шпрека твердо стоит на своем — мистер Шпрек не желает, чтобы имена меняли ради благозвучия.

— Ужасы, отягощенные интеллектом, — ответил Миша Нюте.

Глава 27