Дар Дьявола

– Если в Штатах я не сдам тебя властям? – с улыбкой спросил Лок. – Если тайком вывезу тебя из страны или отпущу?

Ответная улыбка Чарли не оставляла сомнений, что он привык добиваться своего.

– Да, именно в этом случае. Ну так что, охотник, как насчет настоящего заработка?

– Скажем так: скорее иранское правительство легализует однополые браки, чем я соглашусь тебе помогать.

– Брось, охотник! Купить можно любого. Как насчет половины миллиона? Это же в два раза больше, чем ты получишь, если сдашь меня властям!

– Бесполезно, – покачал головой Райан. – Дело не в деньгах.

Мендес широко улыбнулся, словно его собеседник нес полную чушь. Наверное, именно так он относился к словам Райана, но тот не собирался что-то объяснять ему или добавлять.

– У тебя что, личный интерес? – спросил беглец.

Лок молчал.

– Правда, личный? – допытывался Чарли, подавшись вперед.

Охранник чувствовал, куда он клонит, и идти у этого мерзавца на поводу не собирался. Ни к чему такая беседа: раны еще не затянулись. Если дать волю вздымающемуся в душе гневу, потом не остановишься. Райан обещал Мелиссе вернуть Мендеса живым, он хотел сдержать слово и таким образом почтить ее память. А еще он хотел, чтобы Джулия посмотрела в глаза негодяю, который одурманил ее наркотиками и изнасиловал.

– На взгляд как у тебя сейчас я напарывался раз сто, не меньше, – продолжал Чарли. – Сперва думал, это раздражение, жалость или и то и другое. А это зависть, голимая зависть! Вы все завидуете, что я делаю то, о чем вы можете только мечтать.

– Я завидую подонку-насильнику? Чушь собачья! – Лок схватил пленника за горло и стиснул так, что перекрыл дыхание. – Говнюки вроде тебя были, есть и будут. Но будут и такие, как я, готовые очистить землю от мрази. Короче, у нас с тобой все просто как дважды два.

Мендес обеими руками вцепился в руку Лока, но куда ему было с ним тягаться! Глаза Чарли вылезли из орбит, лицо покраснело, а Райан все сжимал и сжимал его горло…

70

Глаза Гектора заволокло слезами, он не переставая водил пальцем по лицу девушки. Она работала в мастерской, которую финансировал Федерико. Красавица даже по меркам богатого на привлекательных женщин города, она погибла семнадцатилетней. Манагуа заметил ее, когда посетил фабрику в рамках избирательной кампании. Через несколько дней владелец фабрики задержал девушку после смены – якобы поговорить о новой должности. Говорил он так долго, что служебный автобус уехал. Девушке пришлось идти на городской, и заранее оповещенный Гектор смог выполнить задание.

Он не подкачал: заверил девушку, что волноваться не о чем, и доставил на ранчо. Ни один американский охотник не смог бы его остановить. Когда Мануэль и другие наигрались, Гектор отвез девушку на пустырь в полумиле от кладбища и лишил жизни. Вернувшись домой, он напился так, что порезал себе сухожилие: бутылка из-под текилы, которую он швырнул в стену, разбилась, осколок отскочил рикошетом и повредил ему левую руку. Ту девушку звали Мария Санчес. Теперь она ему снится. В страшной папке Рафаэлы Мария шла под номером семь, а на самом деле была двенадцатой в списке тех, кого Гектор привозил на ранчо и убивал, а потом расчленял или зарывал в землю. «Книга мертвых», составленная Карчарон, оказалась неполной. Жертв было больше за счет девушек-сирот и южанок, родственники которых не могли приехать и выяснить, почему им перестали приходить письма и денежные переводы.

Год назад едва не дошло до исповеди, когда пьяный Гектор забрел в одну из церквей Мехико. Тогда он просто растерялся: с чего начать, он же с детства не исповедовался! И тогда, и сейчас он боялся правды.

По его щекам потекли слезы раскаяния. Грудь его нервно вздымалась – взять себя в руки Гектор не мог. Казалось, до этого момента его сердце не гоняло кровь по телу, а годами копило ее, а теперь кран открылся, и она хлынула наружу, сметая все на своем пути.

Пока горел красный огонек диктофона, Рафаэла слушала не перебивая. Сколько историй. Сколько смертей. Страшных, трагических смертей. После рассказа о каждой из них Карчарон отключала диктофон и рассказывала Гектору о детстве его жертвы, а если погибшая была постарше, то и о ее юности. Гектор слушал и время от времени снова начинал плакать. Женщина не утешала его, но и не корила за слабость. Получилось то, что получилось, – он говорил о своих чудовищных злодеяниях, которым нет прощения, и они оба прекрасно это понимали.

День уступил свои права вечеру, а Гектор все говорил и говорил, пока у него не пересохло в горле. Рафаэла налила ему стакан воды. С пистолетом она не расставалась, хотя было ясно, что между ними теперь возникли иные отношения. Гектор не напал бы, дождавшись, когда его собеседница ослабит бдительность: с этим он покончил навсегда. Стоило взглянуть на свои поступки новыми глазами, и Гектор-сикарио умер. Каждому киллеру необходимо качество, с убийствами напрямую не связанное. Он должен немедленно отсекать все мысли о последствиях своих деяний, а Гектор эту способность утратил.