Дар дождя

Таукей Ийп держал слово: я продолжал получать послания с угрозами и как-то раз, когда я шел по городу, на меня напала банда головорезов. Я отбился, но получил глубокий порез на предплечье. Отец был в ярости. «Ты должен прекратить работать на япошек, черт подери! Что, если они нападут на Изабель, на кого-то из нас? Ты хочешь, чтобы снова подожгли дом?»

Атмосфера дома стала удушающей. После произошедшего в Кампонг-Дугонге мои отношения с отцом испортились еще больше, а продолжавшие приходить угрозы подливали масла в огонь, ведь только один я знал, что они были безобидны.

Отец смотрел на меня с презрением, но я мог только молчать. Разве я мог рассказать о нашем уговоре с Таукеем Ийпом? Став свидетелем ужасов, которые творили Фудзихара с кэмпэнтай, я хотел, чтобы отец знал о моих делах как можно меньше. Я вступил в игру, где напряжение зашкаливало: с одной стороны, я вроде как предал собственную семью, но с другой – я предавал и японцев. Мне некому было довериться, и больше, чем когда-либо, мне хотелось, чтобы Кон был здесь, со мной, а не в мокрых непролазных джунглях.

Иногда мне казалось, что я больше не контролирую повороты и развязки своей жизни. Я устроил в ней такой хаос, такой ужасный хаос. Где же я свернул не туда?

Через месяц после смерти Мин я получил сообщение от Таукея Ийпа с просьбой о встрече в старом доме Танаки в Таджунг-Токонге. Я допускал, что это ловушка, подстроенная в качестве мести за причастность к бойне в деревне Мин, и приехал туда на час раньше, до захода солнца.

В хижине было пусто, и на фоне морского простора она казалась совсем заброшенной. Судя по всему, Танака выполнил свой план укрыться в Горах Черных Ручьев. Но музыку ветра он не снял, и маленькие латунные трубочки-колокольчики кружились на ветру. Попав в зарево заката, они заплясали быстрее, став инструментом для превращения света в музыку. Я заморгал от отраженных лучиков.

Газон превратился в заросли, и я затаился в траве, наблюдая за домом, пытаясь с помощью энергии ки почувствовать любое движение. Шороха за спиной я не услышал, но ощутил незаметное приближение другого человека. Я встал во весь рост, чтобы встретить противника лицом к лицу, но это оказался мой друг Кон.

– Тебе никогда не удастся подкрасться ко мне незамеченным.

– Я знал, что ты придешь раньше назначенного времени.

Он выглядел изможденным, его голова была выбрита наголо, и только улыбка осталась прежней. Он рассеянно почесал голову, поймал мой взгляд и сказал:

– Прости. Вши. Поэтому пришлось все состричь.

– В «Азиатский и восточный» в таком виде не пустят, – заметил я, не скрывая радости от встречи. Мне все еще не верилось, что это был сам Кон, во плоти.

– Что ты здесь делаешь? Я думал, что иду на встречу с твоим отцом.

– Это я попросил нам ее устроить.

– Что-то не так?

– Слишком много всего. – Он вытянул руку в направлении дома Танаки: – Не хочешь ли выпить чаю?

Когда мы поднялись по ступенькам на веранду, в дверном проеме возникла фигура. Из сумрака вышла молодая женщина, шагнув в квадрат света, оставленный садившимся солнцем. Даже убогость одежды не могла скрыть ее необычную красоту. Широкие черные глаза придавали ее лицу огромную выразительность. Она была не чистокровной китаянкой, а смешанной крови, как я.

– Суянь, это друг, о котором я столько тебе рассказывал, – сказал Кон.

Он быстро представил нас друг другу, и мы вошли внутрь, закрыв за собой дверь. Я не сразу привык к темноте. Но Кон все равно проверил окна, убедившись, что шторы плотно задернуты. Он зажег свечу, и мы уселись на пол.

– Суянь – партизанка из Коммунистической партии Малайи. Сто тридцать шестой отряд и КПМ заключили договор, что будут сотрудничать против японцев.

– Знаю. Я читал донесения японских шпионов.

Информация о сто тридцать шестом отряде была разрозненной, но японская разведка выяснила, что он был сформирован англичанами перед самой войной и что его бойцы происходили из самых разных слоев общества. Банкиры, ремесленники, учителя, коммерсанты – все, обладавшие любыми познаниями, которые хоть как-то могли пригодиться, направлялись на военную тренировочную базу в Сингапуре, где их наскоро обучали ведению партизанской войны в джунглях. Это был новый метод военных действий, почти революционный. Потом новобранцев забрасывали в очаги сопротивления по всей Малайе.

Мне были известны только эти скупые факты, и Кон дополнил их подробностями. Британское правительство заключило соглашение с лидерами МКП, по которому поставляло вооружение в обмен на совместные действия со сто тридцать шестым отрядом с целью нападения на японцев.

Полагаю, война уложила бывших врагов в одну постель. Коммунистическая партия Малайи, известная среди помешанных на аббревиатурах англичан как КПМ, действовала с конца двадцатых годов, вела пропаганду среди рабочих на плантациях и оловянных рудниках. Партия организовала несколько масштабных забастовок, которые были жестоко подавлены правительством. Уйдя в подполье, КПМ обустроилась в джунглях, поклявшись взять страну в свои руки.