Дар древних

Только один человек не замечал этой борьбы. Он ехал в санях, укутавшись так, что торчали только бусины глаз. Низко наклонив голову, изредка недобро зыркая из-под кустистых бровей. Погруженный в свои невеселые думы он то и дело возвращался мыслями в события недельной давности. Ему плевать было на всех убитых и замученных людей, но предательство Филиппа, а именно так он расценивал отказ на благословление похода, его приводил в бешенство. Всю дорогу от Твери он прокручивал в голове диалог, который мог бы состояться, разговаривай Иван с ним лично. Иногда, забываясь, он продолжал этот диалог-монолог вслух, но замечая встревоженный взгляд своего верного пса Гришки, замолкал и покаянно прикрывая глаза читал молитвы.

Обеспокоенный состоянием царя, Малюта решил, что нужно его отвлечь от черных дум и зная страсть государя к хищным животным, решил на привале устроить представление с медведем, который следовал в хвосте обоза.

Лагерь становился на ночлег. Яркими светляками взмывали вверх угольки костров. Спешившиеся всадники с удовольствием ставили палатки, разминая затекшее тело. Малюта степенно прохаживаясь довольно оглаживал бороду и подкручивал усы. Зашипел растапливаемый в котелках снег, над лагерем поплыл запах готовящейся еды. Самое время раззадорить аппетит хорошим боем.

– Эй, Ондрюша! – крикнул Скуратов завидев силуэт великана.

Ондрюша обернулся и расплылся в улыбке.

– А что, как думаешь, сдюжишь ты побороть медведя? – подходя и хлопая его по предплечью спросил Скуратов.

– Ото ж! – еще шире осклабился великан, – я давеча быка, промеж рог ударимши, валил.

– А ежели зверюга свирепая, а не ярмарочный мишка будет, сдюжишь? – хитро прищурив глаза вопрошал Малюта.

– Сдюжу! – лихо сдвинув шапку на лоб гоготнул Ондрюша.

– Ох Ондрюша, ну ты и богатырь! – подмасливал его Гришка. – Хочу государю твою удаль похвалить. Сейчас кликну Ерему обозного, да круг вам сообразим. Победителю слава и почет, да велю выдать мазуни аль калужского теста. Только берегись, он опосля непогоды злобен, да и без спячки добрее не становится.

– Ничего, я его вмиг угомоню, – непочтительно отмахнулся исполин.

– Ну, так тому и быть, – довольно потирая руки улыбнулся Скуратов.

Через час, запалив неподалеку высокие костры, для освещения импровизированной арены, многочисленное войско столпилось посмотреть на битву двух великанов. Двадцать пять человек встали вкруг, выставив впереди себя копья. Для государя сообразили постамент, чтобы он мог наблюдать за битвой в полнейшей безопасности. Подле возвышения столпились мечники. На деревьях, верхом на лошадях и где кто только мог сгрудились любопытные. Тут и там слышались споры и делались ставки. Огромного медведя, четырехлетку Ерему, вели на привязи четверо человек, сзади его деликатно покалывали пикой, если он решал сменить маршрут. Морда его была сильно стянута тряпицей. Введя его в круг, один из конюших, аккуратно размотал тряпицу и сразу отскочил в сторону от раззявленной медвежьей пасти. Толстый кожаный повод и веревки, на которых вели медведя решили просто бросить, не снимая с него пут, чтобы потом не бояться быть подранными. Как только Ондрюша вступил в круг, гомон и крики стихли и по толпе пронесся восторженный возглас. Все знали какой он гигант, по сравнению с остальными войнами. Но когда увидели его рядом со взрослым медведем, осознали, насколько же на самом деле он велик. По сигналу путы были отпущены, и битва началась.

Маленькие черные глазки медведя сверкали злобой. При каждом шаге, мышцы вздувались и перекатывались плотными буграми. Он с жадностью втягивал носом дурманящие запахи разгоряченной человеческой плоти и варящегося неподалеку мяса. Раскачиваясь из стороны в сторону и обводя взглядом толпу, медведь остановил свой взгляд на стоявшем перед ним человеке, который пристально глядел ему прямо в глаза. Медведь чувствовал в нем противника. Чувствовал силу, исходящую от этого человека и страх, сквозящий отовсюду, вокруг. Человек сделал шаг, слегка пригнулся, расставив ноги и раздвинув руки, отчего больше стал похож на большого зверя, нежели на человека, хотя пах по-другому. Человек издал тихий утробный рык, и медведь, не выдержав, прыгнул вперед.

Ондрюша рассматривал огромного злобного зверя. Шерсть его вблизи больше была похожа на щетину. Влажные ноздри раздувались, мощно втягивая воздух. В маленьких глазках плескалась ненависть. Готовясь напасть, медведь раскачивался, с силой переступая с лапы на лапу, демонстрируя противнику всю свою мощь и красоту тела. Ондрюша залюбовался, но увидев, что медведь остановил свой взгляд на нем, приготовился к бою.