Дар древних

– Да успокойся ты, Тит! Что ж ты так всполошился? Тебе повезло! Ты знаешь хоть одного домового, живущего у древней? Вот, то-то же! – глядя на приосанившегося Тита закончил Афанасий.

– Но ты-то сам как считаешь, справится она одна с колдуном? Ведь опыта у нее действительно нет, хоть и силы, как оказалось, в достатке, – с надеждой посмотрев на собрата спросил Тит.

– На самом деле, когда я рассказал хозяину своему про древнюю, и про то, что она сделать собирается, я упомянул о ее неопытности. Намекнул, что она хотела бы в напарники заиметь опытного ведьмака. А чтобы он не отказался, я напомнил, что древнюю, даже совсем неопытную, убить не так-то просто, так что они вдвоем точно справятся. И ему точно будет полезно узнать ее поближе. Ведь раз появилась древняя грядут перемены. Всяко лучше заранее знать, что можно от нее ожидать.

– Ты на чьей стороне? – вскинулся Тит.

– Я, на стороне своего хозяина, конечно, – гордо ответил Афоня. – А как ты думал? Но ведь ты сказал, что Аннушка твоя хочет мира. Что она добра и сострадательна. Так разве плохо если ведьмаки узнают, что появилась та, кто сможет приструнить ошалевших от силы и власти ведьм и колдунов? Да они за нее горой встанут.

– Ну если посмотреть с этой стороны, – задумчиво сказал Тит. – Только ты пока никому больше о том не говори. Сначала надо самой Аннушке об этом рассказать.

– Да я и не собирался, – махнул рукой Афанасий. – И хозяин мой, пока сам с ней не познакомится и не поймет, что она из себя представляет, не будет об этом распространяться.

Попрощавшись с Афоней, Тит не находил себе места. Снова и снова заглядывал он в спальню, где в состоянии близком к коме, лежала Анна, впитывая воспоминания своей предшественницы Марьи. Больше всего Титу хотелось рассказать Анне о невероятной новости, которую он только что узнал. Но еще, ему очень хотелось рассмотреть повнимательнее те самые знаки, два золотистых пятнышка в глазах, которые он видел много раз, но даже и не предполагал, что за этим скрывается. Успокаивая себя и придумывая снова и снова, как он скажет ей об этом и как она удивится, что ответит или возразит, Тит ловил себя на мысли, что у него просто руки чешутся от желания приоткрыть ее глаз и взглянуть на пятнышко. Похоже ли оно на самом деле на солнце, как сказал Афоня или это просто метафора? Одергивая себя, он ругал свою глупость и несдержанность, но через некоторое время снова приближался к спящей Анне, склонялся над ней и жаждал, чтобы ее веко дрогнуло.

Его желание стало настолько сильным, что он уже не мог с ним совладать. Тит протянул руки к закрытым глазам Анны, и уже почти коснулся век, когда бесшумно подбежавшая Машка толкнула его башкой в ногу и злобно зашипела. Тит, с перепугу, взвился в воздух и громко плюхнулся бы, но в последний момент исчез и грохот послышался уже из кухни. Потирая ушибленное седалище, Тит, приходящий в себя от наваждения, подошел к спальне, тихонько притворил дверь и виновато поплелся в ванную за тряпками и ведром, чтобы чем-то себя занять, пока его Аннушка не вернется из сна.

Интерлюдия

Подъезжая к небольшой богатой деревеньке, Марья увидела, что опричники, ехавшие далеко впереди и подготавливающие путь царю, и здесь уже расстарались.

– Смотри-ка, купцы да торговцы повылезали из своих нор, чтобы поприветствовать своего государя, – ухмылялся Иван Васильевич, кивая Малюте на сваленные в сани окровавленные трупы.

Марья с глубокой тоской смотрела на сложенные горкой отрубленные головы. Плаху соорудили из огромной мясницкой дубовой колоды, притащенной из торговых рядов. Палач, беспрерывно работающий топором, весь взмок, а вокруг колоды уже была застывшая горка из натекшей крови. Каждый раз подволакивая осужденного на казнь, помощник палача оскальзывался на этой горке, машинально расставляя руки в желании ухватиться за стоящую рядом колоду и застывая, с ужасом смотря на руку, которой чуть не прикоснулся к осклизлому красно-черному месиву. Высоко задирая голову и косясь на исходящую паром колоду, осужденные вынуждены были ложиться щекой в эту жижу. Получая оплеухи и болезненные тычки, сопротивляясь до последнего, выматывая своих палачей, они не могли избежать своей участи. Головы кидали в кучу, выросшую уже по пояс, а тела оттаскивали и складывали в сани.

– Челом бьют! – поддержал его шутку Малюта.

С трудом проехав по заваленной трупами, смердящей мясом, испражнениями и смертью площади, колонна двинула дальше. До Твери осталось несколько верст. Марья с болью в душе прикрыла глаза, когда услышала позади себя полные тоски и безысходного ужаса, захлебывающиеся крики матерей. По щекам великана непроизвольно потекли слезы.

Глава 19

Ветерок игриво приоткрыл занавеску и кухню залило ярким полуденным солнцем. Тит подставил заросшие щеки под солнечные лучи и зажмурил глаза. Рядом нежилась Машка, распластав лапы по нагретому паркету.