Дар Гумбольдта

После беседы с доктором Шельдтом я повел своих дочерей, Лиш и Мэри, на рождественскую мистерию — Дениз применила обманный маневр, дав мне послушать по телефону их рыдания. Однако представление оказалось на удивление захватывающим. Я очень люблю театральные постановки, срывающиеся голоса, пропущенные реплики и дурацкие костюмы. Все хорошие костюмы — они в зрительном зале. И сотни взбудораженных детей, приведенных мамашами, большинство которых показались мне тигрицами самого изысканного вида. Разодетыми и надушенными до невозможности! «Рипа ван Винкля»[317] представили в виде одноактной пьески перед началом основного представления. Мне это обстоятельство показалось многозначительным. Можно, конечно, проклинать гномов, напоивших Рипа, но у него и без них было достаточно причин напиться до беспамятства. Бремя чувственного мира для некоторых людей слишком тяжело и с каждым днем становится только тяжелее. Хочу сказать, что двадцать лет сна тронули мое сердце. В тот день оно оказалось очень восприимчивым — волнения, предчувствия проблем и раскаяние сделали его чутким и уязвимым. Глупый старый греховодник оставляет двоих детей, чтобы последовать за явной авантюристкой в развратную Европу. Вместе с другими немногочисленными отцами, оказавшимися в зале, я почувствовал, насколько ужасен этот поступок. Меня окружала стена женского осуждения. Представления всех этих женщин проявлялись самым очевидным образом. Например, я ясно видел, как возмущает матерей образ миссис ван Винкль, этакой Американской Стервы старинного образца. Сам я не разделяю такого рода представления об американских стервах. Однако матери злились, они улыбались, чтобы скрыть неприязнь. Впрочем, простодушные дети кричали «ура» и хлопали в ладоши, когда Рипу сказали, что его жену хватил удар во время одного из приступов ярости.