Дар языков

Когда добрались до Шайтан-Тишек, Чертовой Дыры, до этого жерла, падающего к сердцу Земли, сквозь которое говорил Бог – если верить Ирине, солнце уже раскалилось: и солнце, и воздух; магма, застывшая в момент сотворения мира, казалось, снова начала плавиться под ногами. Впадина Чертовой Дыры разделяла два хребта: Карангы и Кара-Тау, Черную Пещеру, их сегодняшнюю цель. Растиражированный буклетами, журналами, сайтами, соцсетями «Мертвый город» с причудливыми фигурами древних окаменевших жителей своих так и остался недостижимым в нагромождении Кара-Тау, по такой жаре нечего думать пробираться туда. Но были иные, доступные им места. Ущелье на южном склоне, с рощицами и маленькими пещерами, ласково выдохнуло им навстречу прохладу и лениво потянулось к седловине.

Юный Игорь, оглушенный солнцем, потому что панаму свою отдал Лизе, а сам обошелся носовым платком с узелками на углах, в стиле ретро, шел за своей королевой след в след в буквальном смысле. Он не умел смотреть на Лизу. Если глядел прямо, то по сторонам все плавилось, текло и переливалось, мучая зрение и вызывая слезы. Если же старался посмотреть вскользь, краем глаза, уставившись, допустим, на тесные заросли кизила или боярышника, листья на кустах окрашивались иначе: зеленая сердцевина казалась обрамленной белой полосой, и эта полоса смотрелась траурной. Почему так, Игорь не знал. Может, всего-навсего блики от солнца? Или предчувствие?

– Гарик! – окликала Лиза, она начала называть его Гариком здесь, на море, когда у них все случилось, а прежде, давным-давно, его уже называли так; и он падал, чувствуя наждак асфальта под щекой, а где здесь в горах взяться асфальту? Смерть окружала Лизу нимбом, но это была его смерть. Игорь сразу, с первого мгновения, едва увидел Лизу в компании спелеологов, еще в Питере, понял – ему не справиться. Не убежать. Он остался. А что было делать?

Сейчас он смотрел на мнимые следы Лизы: неверная щебенка тропы не сохраняла следы – и сцеловывал их своими подошвами. Он был так увлечен этим непростым занятием: шаги Лизы короче его шагов, – что оступился. Ноги опередили Игоря, и тонкие светлые пряди опередили его, они рвались вперед и вниз, подчиняясь силе тяготения к бездне, они неудержимо стремились туда, где угадывалось за зелеными и бурыми нагромождениями плотных кустов каменистое ущелье. Руки сопротивлялись, руки не хотели принять ускорение свободного падения g, оттягивали движение, росли вверх, цеплялись за грунт, чахлые кустики травы – тщетно. Игорь боком проехал по склону довольно далеко вниз и распластался там на животе: загорелой ящерицей.

– Помочь выбраться? – крикнул Максим, который Петрович, но Игорь отчего-то принялся спускаться – уже сам, не увлекаемый земной силой – ниже по опасному крутому откосу. В этом месте до дна ущелья было еще далеко, но щебенка рвалась из-под ног издевательски охотно и обильно. – Игорь, ты что, перегрелся? – уже сердито заорал Максим.

Игорь поднял лицо, счастливое, удивленное – мягко говоря, а точнее – обалдевшее, замахал руками, балансируя на щебенке, и ответил:

– Я – Гарик! Не Игорь! – С этим именем он будто бы получал право на вечную юность.

Так началось.

5

На общем собрании «Дверей настежь», предваряющим уход из передачи одного из участников проекта по голосованию, Ольга заливалась слезами:

– Я знаю, они тайком договорились. В. наверняка обещал Лизе, что перекантуется со мной какое-то время для проектной движухи, чтобы было что обсуждать на собраниях и в комнатах под камеру, после спровоцирует конфликт, бросит меня и опять сойдется с Лизой. Может, и женится на ней! Скажу вам честно, мне важно продержаться хотя бы даже одну лишнюю неделю! Думаете, из-за денег? Из-за того, что мы с мамой живем в Энске, в общежитии, в нищете? Из-за того, что в Энске нет работы, а мясо мы и по праздникам не всегда готовим? Нет, не из-за денег… Мне важно продержаться на программе из-за В. Я влюбилась! Может быть, впервые в жизни! Нет, не влюбилась, я люблю В., и даже если он договорился с Лизой, даже если он обманывает меня, лишняя неделя с ним для меня счастье! – Голос Ольги сорвался, исчерпав возможности отпущенных децибел.

Ведущие сидели в центре и довольно убедительно источали энтузиазм. Опытные участники, давно окопавшиеся на шоу, внимательно слушали и демонстрировали заинтересованность, но подводил недосып: ночью была разыграна классическая полудрака между двумя «старичками» и новеньким участником, не желающим соблюдать правила игры. Участники зевали, не открывая рта, укрываясь шарфом или плечом рядом сидящего. Новенькие, те, что понаивнее, воспринимали действо за чистую монету, ерзали, переживали, однако тоже зевали, не успевая прикрыться, – и проигрывали в кадре. Камера безжалостно выбирала новеньких, фиксировала промахи – они пригодятся при следующем голосовании, кадры повторят на большом экране и обсудят, поговорят о дефиците эмпатии и эгоизме, если к слову придется.