Дар или проклятье

Тэсс поднимает голову. Вначале она смотрит на Брата Ишиду, а потом переводит взгляд на Лили — долгий, внимательный взгляд. Она словно старается запечатлеть их лица в своей памяти.

— Dedisco, — говорит она.

Я перестаю дышать.

Комната моментально погружается в тишину, лишь снаружи доносится шум дождя.

Потом Лили трясет головой, удивленно глядя на царящий кругом беспорядок.

— Что стряслось? — выдыхает она.

Лили ничего не помнит. Чары Тэсс сработали.

Темный ужас расцветает во мне.

Я думала, что ничего не может быть страшнее, чем оказаться той самой ведьмой из пророчества. Но мысль о том, что, возможно, оно относится не ко мне, а к Тэсс…

Это ужасает меня еще больше.

— Такая кошмарная буря, — осторожно говорит Тэсс. — Ветер распахнул дверь и все тут перевернул. Это было так страшно, совсем как торнадо.

Брат Ишида, тяжело дыша, в поисках поддержки хватается за изогнутые деревянные перила в изножье лестницы.

— Что с вами, сэр? — спрашиваю я, стирая с лица даже намек на враждебность: сейчас мы должны сыграть как следует.

— Мне что-то нехорошо. — Его голос такой же бесцветный, как его лицо.

— Неудивительно, сэр. Это было так ужасно! И стекла кругом. Повезло еще, что вы не поранились.

— Благодарение Господу, — бормочет он.

— Воистину. — Я внимательно смотрю ему в лицо. — Может быть, мне проводить вас? Я так благодарна вам, что вы пришли.

Он следом за мной выходит на крыльцо.

— Не благодари меня, мисс Кэхилл. Я приходил, чтобы… чтобы…

Он не помнит. Он ничего не помнит! Чары Тэсс работают.

Над головами у нас раскачиваются деревья, молния выхватывает из темноты подъездную аллею.

— Вы благословили меня завтра утром огласить помолвку.

— Конечно-конечно, проведем обычную церемонию. На завтра вроде бы больше ничего не запланировано. А твой батюшка не возражает? — спрашивает он.

— О нет! Отец очень доволен.

— И замечательно! — Он вглядывается в дождливую мглу. — Куда, интересно, запропастилась моя карета?

— Может быть, кучер решил переждать дождь на конюшне? — предполагаю я.

— О, он уже возвращается, — говорит он, указывая на подъездную дорогу, по которой действительно движется экипаж. Все у меня внутри опускается в ожидании, что из-за угла вот-вот вынырнет еще один. Что же нам теперь делать? Даже втроем мы недостаточно сильны, чтобы стереть память всем членам городского Совета и стражникам. Мы все равно будем побеждены.

Но на дверце подъехавшей кареты нет золотой эмблемы Братства.

— Это не моя, — говорит Брат Ишида, когда она останавливается перед крыльцом.

Забрызгав грязью свой черный плащ, Елена Робишо выпрыгивает под дождь, едва только перестают вращаться колеса. Скорчив рожицу, она поворачивается к карете и помогает сойти миссис Корбетт. Обе дамы, съежившись от непогоды, подходят к крыльцу.

— Брат Ишида, — говорит миссис Корбетт, и ее заплывшее лицо расплывается в улыбке, — мы только что видели вашего кучера. Он куда-то брел по дороге.

— Брел? — возмущенно вопрошает Брат Ишида. — И какого дьявола? Он ушел и бросил меня тут! Где, вообще, моя карета?

— Сразу на въезде в город. Сломалось одно колесо, — говорит миссис Корбетт, и в ее карих глазенках светятся безумные радостные огоньки.

— Наверно, это гроза виновата. Тут дул такой свирепый ветер, — вставляю я, — такой рев стоял. Может, это было торнадо? Миссис Корбетт, как вы полагаете, ваша карета сможет доставить Брата Ишиду в город? Он неважно себя чувствует. Или мы отрядим Джона…

— Конечно, вы можете позаимствовать мою карету, сэр. Пожалуйста, — прерывает мою нервозную речь миссис Корбетт. — Я останусь здесь, чтобы удостовериться, что с барышнями все в порядке.

— Благодарю вас. Всего доброго, мисс Кэхилл. — Брат Ишида обходится без своего обычного благословения и спешит под проливным дождем к экипажу.

Елена дрожит от холода в своем плаще.

— Мы задержали кучера, — стуча зубами, говорит Елена. — Джиллиан сломала колесо, а я заставила его забыть свое поручение. Что произошло, Кейт? Что вы натворили?

Мы?

Я смотрю в холуйское лицо миссис Корбетт, и до меня наконец-то доходит. Какой дурой надо было быть, чтобы не понять этого давным-давно! Это она порекомендовала Отцу Елену. Это она донесла Сестрам, что мы — ведьмы. С тех пор как умерла Мама, она постоянно совала свой нос в дела нашей семьи, и все это время она за нами шпионила.

Прежде чем сказать хоть слово, мне приходится несколько раз сглотнуть. Так пересохло у меня во рту.

— Вы тоже ведьма.

— А еще до брака я была членом Сестричества и после смерти мужа возобновила свою службу. С обеих моих собственных дочерей никакого толку не было, и меня послали в Чатэм, чтобы следить за вами и вашими сестрами. Нужно было убедиться в том, что вы действительно ведьмы. Вы могли бы и облегчить мне труд. И я слышала, у нашей дорогой Елены из-за вас возник ряд трудностей?

— Что случилось с вашим лицом? — спрашивает Елена.

Я дотрагиваюсь до следа от серебряного кольца Брата Ишиды. Все Братья носят такие на правой руке как знак их преданности Господу:

— Последствия дерзости.

Елена заламывает брови, а уголки ее губ поднимаются в легкой улыбке.