Дар Императора

— Да, мы нарушили перемирие, — признал Киснарос. — И я молю, чтобы ты со временем простил меня. Тебе следует понять, великий ярл, что из-за репутации твоего ордена в отношениях с имперскими властями цена ваших клятв стоит под вопросом. Сколько раз вы вступали в конфликт с Экклезиархией? А с меньшими подразделениями Инквизиции? Я не был уверен, что могу доверять вам.

Гримнар оскалился.

— Ты нарушил перемирие, убил тысячи слуг моего ордена, а теперь клятвопреступниками оказываемся мы, когда ты сам — что, впрочем, и неудивительно — открыл огонь первым.

Он взглянул через плечо на трех оставшихся гвардейцев.

— Вот почему мы так редко верим в то, что говорят чужеземцы, да? Никаких манер.

Волки хохотнули, и Гримнар снова посмотрел на Киснароса.

— Ты хотел поговорить со мной? Я здесь, мальчик. Говори.

Мальчик. В этом с ним было сложно поспорить. Сейчас я впервые стоял в присутствии инквизитора Киснароса, и он оказался намного моложе, чем можно было сказать по нечетким гололитическим изображениям. Не сомневаюсь, что он в свое время перенес омолаживающую операцию. На самом деле Киснарос не мог быть так молод, как выглядел. Ни один человек в двадцать пять лет не смог бы стать лордом-инквизитором. На подобное возвышение обычно уходили века, и требовался легион союзников, приспешников и сторонников.

На нем не было ничего похожего на доспехи, в руках он не держал оружия, за исключением золотого скипетра, подчеркивавшего его ранг. Можно сказать, он походил скорее на священника, нежели на инквизитора, в одеяниях насыщенно-красного цвета и с откинутым шелковым капюшоном, чтобы все могли видеть его лицо.

Голос инквизитора казался таким же молодым, ему не хватало того медного резонанса, который чувствовался в словах всех присутствующих аугментированных воинов.

— Быстрее было бы телепортироваться сюда, не находишь?

Гримнар пожал плечами, массивная волчья шкура на его плечах шевельнулась вместе с ним.

— Мы нечасто доверяемся телепортации. Только в часы величайшей необходимости. Теперь говори. Почему ты молил меня о встрече?

— Молил? Не совсем так, ярл. Мы желаем обсудить условия вашей сдачи.

Гримнар кивнул, словно эти слова были самым осмысленным, что до сих пор сходило с уст инквизитора.

— Понятно. А если я захочу назвать тебя клятвопреступником, лживой гадюкой, у которой вместо крови течет моча, и слабоумным мальчишкой, который потерял берега, — что ты скажешь тогда?

Киснарос на миг прикрыл глаза и покачал головой, всем своим видом показывая терпеливую благожелательность. Лорд Йорос улыбнулся, наслаждаясь издевкой.

— Логан, — ответил инквизитор. — Успокойся, все кончено. Станет ли твой орден сражаться без тебя?

Волк рассмеялся, и звук этот напомнил грубое рявканье.

— Конечно. Как сражались бы твои Серые Рыцари. Мы братья, мы и они. Если бы во всем Империуме Человечества остался только один Волк, он все равно не покорился бы врагам до последнего вздоха своего израненного тела. То же и с твоими рыцарями. Я заметил это в их глазах при нашей первой встрече. Я видел это, когда они сражались с Великим Зверем Армагеддона. Я вижу это в них и ныне. Они знают цену крови и слез. Ты… — он кивнул крошечному инквизитору, — …не знаешь. И сомневаюсь, что ты понимаешь, как настраиваешь против себя Серых Рыцарей, вынуждая их вести войну, в которой они не хотят участвовать.

Мой рот непроизвольно открылся, и я тихо его закрыл. Святой трон, его было сложно не уважать.

+ Мы для него словно развернутый свиток, + отправил Малхадиил.

+ Верно, + мой взгляд упал на лорда Йороса, его руки лежали на мечах в ножнах, почти так же, как ярл Гримнар опирался на свою секиру. + По крайней мере, некоторые из нас. +

Киснарос быстро терял притворное терпение.

— Ты лишился флагмана.

— У нас есть другие корабли, — парировал ярл Гримнар.

— Твой орден не выстоит против нас.

— Нет? Хм-м, — Великий Волк снова оглянулся на своих людей. — Мальчик-инквизитор говорит, что мы не выстоим против него.

— Странно, мой ярл, — ответил один из потрепанных Волков — лысеющий воин с косматыми бакенбардами. — Мы неплохо справлялись, пока они не подтерли свои задницы клятвой перемирия.

— Да, — согласился Бранд Хриплая Глотка. — Так и есть. Может, стоит пригласить их на Фенрис, ярл. Там им окажут прием потеплее.

Гримнар кивнул им, повернувшись назад к Йоросу и Киснаросу.

— Скажите, кто из вас, шлюхиных сынов, отдал приказ открыть огонь по нашим кораблям?

— Я, — сказал Йорос. — Мне это не доставило удовольствия, но это сделано ради высшего блага.

Ярл кивнул.

— Я запомнил тебя, рыцарь. Я буду помнить это до самого Волчьего Часа. Клянусь тебе. Ни один фенрисиец не забывает тех, кто нарушил законы меча в ножнах и обнаженной глотки. Когда законы нарушены, обо всех правилах приличия и чести можно забыть. Предать предателя не сочтется за грех.

Длинные светлые волосы Киснароса были стянуты в тугой конский хвост, не давая ни единой пряди упасть на лицо.

— Довольно. Беды Империума не будут ждать, пока мы стоим здесь и рассыпаем суеверные обещания. Магистр ордена Гримнар, ты сдашься, как было условлено, а твои Волки отступят.