Дар Императора

Ярл Гримнар вновь улыбнулся своей волчьей улыбкой, сверкнув влажными клыками.

— Этого, — сказал он, — никогда не будет.

II

Лорд Йорос на протяжении семидесяти лет осторожно и амбициозно руководил Восьмым братством. Его уважали все в нашем братстве, хотя едва ли любили, почитали как воина, но редко когда стремились подражать.

Список его подвигов был более впечатляющим, чем можно судить по его неприступному облику. Возможно, ему не воздавали почестей за отличное командование, или как воину передовой, но все в ордене признавали, что ему нет равных в умении обращаться с парными фальчионами. Жизненно важным аспектом в арсенале любого фехтовальщика является умение просчитать движения врага и среагировать быстрее него. Йорос был настоящим мастером, а его рефлексы вызывали всеобщее восхищение.

И все же его клинки едва успели покинуть ножны, когда секира ярла Гримнара из черненой стали и червонного золота погрузилась в нагрудник и горло гроссмейстера, одним мощным ударом оборвав достойную и уважаемую жизнь.

Йорос рухнул как подкошенный, умерев еще до того, как коснулся палубы. Секира Великого Волка, носящая имя Моркаи в честь какого-то дремучего фенрисийского суеверия о богине, охраняющей Чертоги Мертвых, вышла обратно, на ее активированном лезвии шипела кровь. Мой гроссмейстер был повержен за время, которое мне потребовалось, чтобы перевести взгляд с Хриплой Глотки на его сеньора. Это дает представление, с какой скоростью двигался верховный лорд Фенриса.

— Стоять! — закричал Киснарос сквозь звон и лязг оружия сотни Серых Рыцарей, триста штурмовиков подняли хеллганы, а также множество инквизиторов были готовы среагировать в соответствии со своими собственными способностями.

Ни один из нас не повел и мускулом. Никто, кроме Гримнара. Великий Волк взмахнул секирой, забрызгав нас кровью нашего лорда.

— Это за мой корабль, — сказал он. — Тебе есть что еще пролепетать мне, или мы закончили?

— Логан… лорд Гримнар, твоему кораблю скоро придет конец, а в твое сердце целится сотня стволов, — Киснарос обошел истекающее кровью тело бывшего гроссмейстера Восьмого братства. — Все кончено. Ты же видишь, что кончено.

Гримнар сделал шаг назад.

— Единственное, что я вижу, это нарушившего клятву шлюхиного сына, который валяется на собственной палубе. Я спрашиваю снова: тебе есть что сказать или чем угрожать мне? Мы оба знаем, что для твоего плана тебе нужен я.

— Сдавайся, — мягко произнес лорд-инквизитор.

— Чтобы ты воспользовался мной как знаменем покорности, размахивая им перед Волками и полагая, будто это заставит их опуститься на колени? Скажи мне, что ты не настолько глуп, чтобы рассчитывать, будто это сработает.

Киснарос ухмыльнулся, прибавив раздражение к своей гамме чувств.

— Не заставляй меня убивать тебя.

— Не заставляй меня смеяться.

Телепортационная вспышка ослепила нескольких штурмовиков, которые стояли ближе всего к ауре рассеивания, и заставила палубу задрожать у нас под ногами.

Но мы были готовы. Йорос приказал нам оставаться бдительными, и момент настал. Когда оборудование на борту далекого «Скрамасакса» принялось тащить физическую форму ярла Гримнара и его людей, мы применили собственные силы, чтобы удержать их. Казалось, мы пытаемся удержать воду в растопыренной пятерне, и я понятия не имел, сработает ли это вообще.

Телепортационный туман рассеялся и исчез. Гримнар, Хриплая Глотка и двое других волчьих гвардейцев остались на месте. В этот момент я заметил реакцию ярла — как сжались его пальцы на рукояти секиры, как сузились глаза, пока он спешно что-то обдумывал. Словно загнанный в угол зверь, он был готов биться до последнего. Но под инстинктивной готовностью таился хитрый разум — Великий Волк был не просто воином, он был полководцем, просчитывающим, какой урон успеет нанести противникам, прежде чем падет под их клинками.

Я не сомневался, что он продолжит сражаться с нами, будучи даже изрубленным на куски. Он выпотрошит с десяток рыцарей, прежде чем испустит дух.

За время нерешительности мы могли успеть убить или пленить их. Мы уже двинулись вперед, накапливая силы, чтобы прижать Волков телекинетическим давлением, когда штурм-болтер ярла Гримнара рявкнул один-единственный раз. Трое волчьих гвардейцев выстрелили вместе с ним, но в разных направлениях.

Разрывные болты столкнулись с керамитом хором взрывом, за которым последовал миг страшной тишины. Четыре рыцаря рухнули на палубу с зияющими в шеях дырами.

— Стоять! — опять закричал Киснарос. — Свяжите их!

Мы выпустили собранную силу, но даже я, крошечная часть единого целого, почувствовал слабость нашей хватки. Гримнар знал, как лучше всего навредить нам. Погибло четыре юстикара, их отделения ничего не могли поделать после такого психического обезоруживания. Командиры их отделений больше не направляли их силы в объединенную мощь. Хуже того, я почувствовал, как каждый рыцарь борется с приступом боли и гнева, грозящим захлестнуть их.