Дар кариатид

Какие-то особые, торжественные нотки в голосе поляка остановили Нину у самого порога.

— Можно? — обернулась она к Феликсу.

— Tak — tak! — радостно закивал он и сам толкнул дверь.

Стефа сидела на заваленной перинами кроватью и грудью кормила младенца.

Полячка услышала голос Нины, еще до того, как та вошла в дом. И теперь не удивилась ее появлению. Глаза Стефы лучились радостью, а обычно озорная веселая улыбка была мягкой и ласковой, как у Мадонны.

А Нина удивленно застыла в дверях и изумленно смотрела на мать с младенцем на руках.

— Ой, Стефа! — всплеснула девушка руками и подошла ближе. — У тебя ребеночек?

— Tak. Сórka. Jadwiga, — мягко прозвенел материнской гордостью голос Стефы.

— Ты назвала ее Ядвига? — переспросила Нина, услышав незнакомое слово, которое, по-видимому, было именем этой малютки, похожей на Стефу.

— Tak nazywała się Polska królowa. Так звали польскую королеву, — тихо подошел сзади Феликс.

Нина понимающе кивнула, как будто ей были знакомы имена всех польских королей. Но она согласилась скорее с интонацией отца, чем со смыслом сказанного им, который поняла лишь приблизительно.

А в голосе Феликса отчетливо звучало: «Ведь, правда, моя дочь — самая прелестная малышка на планете?»

Стефа покормила крошку и принялась ее укачивать.

Нина обвела взглядом комнату. И только теперь обратила внимание, что она наполовину забита аккуратно завязанными узлами и тщательно упакованными коробками. По-видимому, все это добро, собранное со всей деревни было приданым малышки, и Стефа и Феликс собирались забрать его с собой.

— Стефа, как же ты повезешь все это в Польшу? — удивилась Нина.

— Feliks złapie dwóch koni, — деловито пояснила Стефа. — Załadujemy wszystko na bryczkę, a z tyłu przywiążemy samą tłustą krowę I tak pojedziemy do Polski.

Феликс поймает два коня- Сзади привяжем самую жирную корову.

Корова уже паслась во дворе. Стефе нужна была молочная пища. Не было в округе недостатка и в конях. Осталось дождаться, когда стихнут бои.

Нина перевела удивленный взгляд со Стефы на Феликса.

Лысеющий холостяк смотрел на женщину с его ребенком на руках, восхищенный ее сообразительностью и предприимчивостью. Он, наконец, нашел свою королеву. И пусть она неблагородного происхождения. (Кого сейчас в лихие годы рождения это волнует!) Зато она красивая, веселая и умная. И у нее стройные бедра, упругие, округлые икры и тонкая, как у француженки, щиколотка. Ах, эти ножки!

Глава 49 «Распрягайте, хлопцы, кони»

…Дядя Ваня громко, залихватски выдохнул воздух. Опрокинул стопку, вытер рукавом усы и пьяно заблестел глазами.

Неожиданно спирт превратил обычно сдержанного и чуть ворчливого дядю Ваню в болтуна.

Нина с интересом наблюдала за происходящей метаморфозой.

Почему-то вспомнилось вдруг слышанное где-то «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». А на уме и языке у старого солдата было только одно.

— Все вокруг вроде и такое же — то же небо, те же деревья, — бросал дядя Ваня в окно пьяные взгляды. — И все чужое, Ниночка. Чужое. Даже солнце светит как будто по-другому.

Солнце пьяно жмурилось, метая лучи. Клонилось к закату.

— Эх, Ниночка, — вздыхал дядя Ваня. — Я вот все смотрю на тебя да деток своих вспоминаю. Дочка у меня такая, как ты, в России на Брянщине осталась. И два сыночка. И жена. Устиньюшка. Все думаю, как они там? Живы ли?

Нина понимающе кивала. И ей нетерпелось поскорее в Козарь, узнать, что там с братьями.

— Ну ничего! — подбадривал себя и Нину дядя Ваня. — Недолго уже ждать осталось. Скоро, скоро победа будет за нами. Скоро, Ниночка. В Россию поедем.

Украинки зашли шумной гурьбой. Смехом своим развеяли светлую, ностальгическую меланхолию дяди Вани.

— Что это вы приуныли? — с вызовом сверкнула Валя зрачками-вишнями. — Скоро войны конец, а вы грустите!

Валентина перевела взгляд на стол и заметила фляжку и пустую стопку:

— О, да у вас здесь и выпить есть.

Девушки обступили стол, загремели стопками.

— А ты что не пьешь? — Валя опрокинула вторую стопку, и острый взгляд хохлушки остановился на Нине. Она стояла у окна и с интересом наблюдала за суетой вокруг стола.

— Иди-ка сюда, — строго, как учительница в школе, поманила Валя.

Нина подошла к столу.

Валя налила стопку и ей.

Нина осторожно поднесла емкость к губам.

В нос ударил острый запах спирта.

Девушка поставила стопку на стол.

— Не хочу.

— Ты сначала попробуй, а потом говори: «Не хочу».

— Хотите пить — пейте, а девчонку спаивать нечего, — стрельнул глазами в Валентину дядя Ваня. — Мала еще спирт стопками пить.

— Ой, дядя Ваня, — начала было Валентина и махнула рукой. — Ну вас!

Валентина быстро захмелела, расплылась пышной грудью по столу. Подперла подбородок руками и затянула свою любимую:

— Распряга-айте, хлопцы, кони.

Подруги подхватили песню.

О Нине забыли. Летние легкие сумерки обернулись неожиданно густым мраком, и она собралась было незаметно подняться наверх и лечь спать, как за окном раздался конский топот, а вскоре послышались мужские голоса.

— Эй, кто есть в доме, открывайте, — забарабанили в дверь.