Дар Козла

Леха, не долго думая, взметнул над головой руку с костяшкой и со словами:

– На Сельмаше ставку бьют!!!

Обрушил ее на вздрогнувший стол.

– А мы отойдем! – как-то буднично буркнул западный сосед. И рубанул своим 4:4 выставленный Лехой край.

Я замешкался. У меня была и единица и целых три четверки. Рассудив здраво, что единица всего одна, а на четверках можно не экономить, пошел 4:3.

Если бы вы видели лицо Лехи.

– Ты чо? – вытаращился он на меня. – Не местный? Я ж по-русски сказал: «НА СЕЛЬМАШЕ СТАВКУ БЬЮТ»!

– Я не понял, Леха! Я не работал на Сельмаше!

– Прекратить разговоры! – вмешался дядька Сашка. Он судил нашу встречу с обрывком белой бумаги в клеточку и простым карандашом. – Если команда будет переговариваться, засчитаю поражение. Ясно?

Мы с Лехой удрученно кивнули. Еще через минуту восточный соперник громко объявил «рыбу» и после подсчета мы оказались проигрывающими целых пятьдесят три очка. До полного поражения, как я понял, оставалось всего сорок восемь.

Вторая раздача оказалась повеселее предыдущей. Я держал в руках шесть троек, и уже через несколько ходов все мои соседи спасовали первый раз, еще не зная, что пропустят так же и следующий кружок. Гордо взмахнув своим кулаком я с грохотом обрушил на стол камень 3:3 и торжественно объявил:

– Дубль!

По обрушившейся тишине я вдруг понял, что вокруг были люди. Просто они болели за меня, переживали и шумели, но тут словно вымерли после хода. В испуге, осмотрелся по сторонам. Все были на месте и были живы. Только на лицах испуг не меньше моего. Даже дядька Сашка напряженно вглядывался в темноту у себя за спиной, пытаясь увидеть там нечто страшное.

Первым очнулся Саня Чистяков:

– Где дубль? – осторожно спросил он у меня.

– Да вот же, – показал я на 3:3.

– Ты чо, дурак? – Я никогда еще не видел такого изумления на лице Санька. – Какой же это дубль? Это ж домино!

Со всех сторон послышались нервные смешки, быстро переросшие в истеричный хохот.

– Вот так простые индейцы, – философски заметил отошедший от стресса дядька Сашка. – Становятся бойцами Красной армии.

Дядька Валька вытер рукой со лба капельки пота и предложил играть дальше.

Даже сейчас, спустя много лет я так и не понял причины странной реакции ребят на мой достаточно удачный доминошный ход. Но игра продолжилась, и мы с Лехой выиграли целых восемнадцать очков, сократив разрыв между нами и противниками до 35. В глазах Лехи промелькнула радость и я почувствовал, что он меня зауважал, несмотря на все косяки предыдущей партии. Дальше игра шла относительно ровно. Я старался не комментировать свои ходы, чтобы опять кого не шокировать. Разрыв то уменьшался, то увеличивался, но вперед вырваться так и не удалось, слишком уж сильно нарушил я в первой партии загадочное правило Сельмаша. Общий счет был печален 103:87, хотя и не катастрофичен. «Индейцы» о чем-то радостно орали, прыгали и шутили. Мы же грустно посасывали пиво растерявшись кто где на площади поляны.

Я ушел в самый темный угол, под засохшую жерделу, сел на землю и уткнулся в ладони. На глаза накатилась предательская влага. Я понял, что не гожусь в такую мощную и слаженную команду как «Красная армия». Да и «Индейцы» в общем-то, были ничуть не хуже. Один я – недоразумение, странным образом затесавшееся в тайный круг посвященных. Какие там деньги! Какие там выгоды! Жалость! Вот причина, по которой дядька Валька взял меня в команду этих выдающихся людей! Я просто растрогал его своими разговорами о поисках реальности. На самом деле никакого проку от меня ему нет и не будет. Я слишком примитивен и беспомощен. Честно было бы просто уйти и никогда не надоедать этим замечательным искателям истины. Я почувствовал твердую уверенность в своем выводе и решительно поднялся на ноги.

– Подожди. – Дядька Валька оказывается все это время стоял в двух шагах и задумчиво ковырялся веточкой в зубах. – Ты на самом деле думаешь, что мы хотели победить?

До меня не сразу дошел смысл вопроса. А чего же они тогда хотели? Это же соревнования? Разве не смысл любого соревнования победить?

– Победы и поражения сами по себе – абсурд, – продолжил Валентин Иванович. – Мы создаем их вместе. Без поражения ни одна победа не имеет смысла. Без победы не имеет смысла любое поражение. Мир неразделим, как эти победы и поражения. Я радуюсь целому. Зачем ты делишь мое целое на две иллюзорные половинки?

Я осознал, что не на шутку озадачен.

– Так что? Я должен радоваться, что ли?

– А тебе нравится радоваться?

– Ну наверное…

– Так радуйся! Как, кстати твой пузырь?

– Пузырь восприятия? – вспомнил я какой-то эзотерический термин.

– Ага. Пузырь восприятия пива.

– Мочевой пузырь, что ли?!

– А ты быстро соображаешь!

На этот раз мы засмеялись одновременно и в один голос. Это было великолепно.

48

День был такой хороший, что дядька Валька не выдержал и потащил меня в Ростовский зоопарк.