Дар любви

– Должна ли я скрыть это от тех, кто столько со мной пережили и вопреки всему остались моими верными и надёжными друзьями, и от моего мужа?

– Разумеется, я не вправе просить вас об этом. Вы так честны и умны, что прошу Вас, решите это вопрос сами.

Перед глазами Милидии промелькнуло лицо Фискала , таким она видела его только раз, лишь однажды… Это красивое лицо благородного, умного и талантливого человека было так искажено, что он стал неузнаваем. Слишком много боли и страха, и ненависть, которую он раньше никогда не знал, всё это было в нём. И глаза, полные такой мучительной решимости: « Я убью его!» – произнёс он тогда.

Молодая женщина устремила глаза куда-то далеко, должно быть для того, чтобы никто не видел нескончаемой печали, что растворилась в них. Душа её рвалась из рук и сумасшедше крутилась от сомнений, но ни одна черта её лица не изменила ей, она осталась так же непроницаемо горда, когда прошептала:

– Я не могу ему лгать, но и сказать правды не должна – теперь она уже обратилась к господину Эвирлок – я понимаю всё. Мой муж так умён и талантлив и непременно внесёт много прекрасного в наш мир. Он любит меня сильно и страстно… я тоже люблю его так сильно, как могу любить. Именно поэтому я отвечаю за слишком многое. Если теперь он отмстит, тогда эта жестокость пробьёт в его душе такую трещину, которую уже ничем не склеишь. Я буду молчать.

– Смелая и благородная девушка, он не ошибся в Вас. Теперь о другом, что же всё-таки произошло после того, как Вы расстались с господином Аренс. Он говорит, что Вашей жизни угрожала смертельная опасность, и что он дал Вам совет, как её избежать.

– Это правда.

– Но Вы не воспользовались им, почему?

– Не могла поступить иначе.

– Те звёзды падали из-за Вас, это очевидно, но как Вам это удалось?

– этого я не могу сказать, потому что сама не понимаю этого окончательно. Кроме того, сейчас бы я не могла назвать причин побудивших меня к этому. Всё что я помню, это то, что это был какой-то полёт, лучше сказать ощущение свободы. Но всё это так туманно, вообще все, что касается чувств, не описывается словами и не объясняется логикой.

– Крылатый путник жалок на Земле – прошептал Леоне Эвирлок, будто бы поняв мысль Милидии, которая была высказана столь странно. Кроме того в его лице проскользнуло что-то напоминающее её воодушевление.

– Да, это так, я знала, что упаду.

– И всё-таки летели?

В лице гордячки проскользнул вызов.

– Летела.

– Но пришёл момент, и Вы упали. Те, кто видели Вас в тот момент, говорят, что Вы были очень больны, но никто не может назвать этой болезни. Вы угасали миг за мигом. Ваша болезнь имела не просто физический, но и душевный характер. В Вас будто бы что-то сломалось, что-то очень важное, то без чего нельзя жить.

Очередное воспоминание промелькнуло перед ней.

« Победа доброты не так уж неизбежна, ей мало Ваших клятв и много надо сил» – издеваясь, говорил Тальф.

– Всегда ломается что-то важное в том, кто слишком долго был сильным.

– Что это было?

– Господин Аренс называл это жизненными силами, я не уверена, что это было так, но другого названия придумать не могу.

– Тем не менее, Ваши друзья, кажется, знали способ сохранить Вашу жизнь, от Вас требовалось одно, Вы должны были захотеть жить.

– Да, они говорили мне тоже самое.

– Но Вы, это что-то немыслимое, неужели Вы не хотели жить?

– Хотела, но должно быть недостаточно сильно, раз у них ничего не получилось. Кроме того, Фискал… я не хотела, чтобы одно лишь благородство и жалость привязывали его ко мне.

– Вас что-то задело в его поведении?

– Напротив. Он, кажется, простил мне всё, а ведь я была виновата перед ним. Когда это происходило, я не думала о том, сколько несчастья принесёт мой поступок тем, кто меня любит. Он любил меня больную, несчастную, измученную и разбитую, он просил меня лишь об одном, о том, чтобы я захотела жить. И всё-таки я боялась, я не хотела мешать ему, не хотела, чтобы он рвался между порядочностью и своими чувствами, не хотела приносить ему страданья.

– А потом?

– Он ушёл, я жестоко настояла на этом, я почти, что прогнала его от себя. И когда он ушёл, мне стало так спокойно и хорошо. Я уже не чувствовала ни боли ни страха, я не о чём не думала, я жила лишь ощущением покоя. Наверное, я спала, тихо и безмятежно, как спят в детстве. Потом начался рассвет, солнце осветило меня, оно играло в моих ресницах и глазах, я жмурилась, как ребёнок. Потом, поняв, что настало хорошее и светлое утро, я поднялась с постели и стала расчёсывать свои волосы перед зеркалом, припевая строчки простой песенки. Я даже не сразу поняла, что произошло, ведь накануне у меня отняли улыбку, мой голос сломался, а волосы посидели. А между тем, я любовалась собой в зеркале, я улыбалась, непосредственно радуясь всему, мои тёмные волосы играли в солнечных лучах, весело переливаясь, и голос звучал так звонко и чисто. От всего этого я не сразу поняла, что произошло, а когда поняла, то совсем не удивилась. Это показалось таким естественным. Вот, кажется и всё, простите, я наговорила глупостей.