Дар мертвеца

— Инспектор, его судьба мне небезразлична, — устало ответила Фиона, — но не настолько, чтобы я вас обманывала. Я не знакома с Элинор Грей. Я ничего не знаю о том, где и когда она могла умереть, не могу сказать вам, рожала ли она ребенка. И ее родственникам я ничем не могу помочь, кроме правды. Я говорю правду! — В ее голосе слышалось разочарование. — Вот что, значит, вам нужно… Вы из-за этого приехали сюда? Вам нужно как-то утешить родственников, чья дочь попала в беду? У меня тоже горе, но мне никто не рассказывает о сыне… Я не знаю, здоров он или болен, помнит меня или его заставили обо мне забыть. — Казалось, она вот-вот расплачется, но она сдержалась и взяла себя в руки. Ратлидж заметил в ее глазах слезы.

— Мальчик здоров, — ответил Ратлидж, не обращая внимания на протестующие жесты Оливера. Она имеет право знать. Возможно, она и убийца, но…

Он замер.

Ратлидж не помнил, как вернулся в отель и взял ключ от комнаты.

Девушка-портье сдержала слово и подобрала ему хороший номер. Кремовые стены и белые кружевные занавески оттенялись постельным бельем цвета морской волны, узорчатым ковром и креслами в цветочек. В синей вазе с кремовым ободком стояли искусственные цветы, на единственной лампе, на угловом столике, был кремовый абажур с синей каймой. Правда, Ратлидж почти ничего не замечал. Оба окна в номере выходили на центральную площадь, где мостовая блестела от дождя и витрины отбрасывали веселые разноцветные пятна на лужи.

Он лежал на кровати, глядя в потолок, и вспоминал, что он говорил Фионе Макдоналд и как она ему отвечала. Разум отказывался давать ему то, чего он хотел, а в подсознании бушевал Хэмиш. Его голос казался громче, чем голоса людей внизу, на площади, шорох колес и бой часов на колокольне.

* * *

На следующее утро, придя в полицейский участок, Ратлидж застал там одного констебля Прингла, рыжего и румяного, с лицом, почти сплошь покрытым веснушками. После того как Ратлидж назвался, констебль встал и официально представился.

— Инспектора Оливера сейчас нет…

— Я зашел всего на пять минут. Мы с Оливером вчера допрашивали заключенную. Вечером я перечитывал свои записи, и у меня появилась еще пара вопросов.

— Я не могу покинуть свой пост, — нерешительно ответил констебль.

— И не надо. Я сам найду дорогу.

Прингл взял с полки связку ключей.

— Вот этот. — Он передал Ратлиджу всю связку, выделив ключ посередине.

— Спасибо.

Хэмиш зловеще молчал, нависая над Ратлиджем как темная грозовая туча. Ратлидж шел по коридору в камеру, где содержали Фиону Макдоналд. Рядом с ее дверью пол в коридоре мыла толстуха в синей форме, лицо у нее раскраснелось от напряжения. Она посторонилась, пропуская Ратлиджа, и вернулась к работе, когда он вставил ключ в замок.

Он заметил, что руки у него дрожат.

Фиона встала ему навстречу с встревоженным видом.

— Инспектор… — осторожно сказала она.

— Вчера вечером… — начал он и тут же перестал притворяться, будто читает заметки. Вместо этого он сказал: — Я пришел, чтобы кое-что прояснить. Если хотите, мы пригласим вашего адвоката.

— Мистера Армстронга я боюсь даже больше, чем вас, — призналась Фиона. — Он так смотрит на меня, что я чувствую себя… нечистой. По-моему, он презирает женщин. По его мнению, нам, женщинам, нельзя доверять… и лучше бы мы вообще не рождались на свет. — Она попробовала улыбнуться, но у нее ничего не вышло.

После короткой паузы она пытливо посмотрела на него. Ратлидж задумался. Что она прочла у него на лице? Но знать ответ на свой вопрос он не хотел.

— Вы сами попросились вести мое дело? — спросила она как будто против воли.

— Нет. Я приехал в Шотландию на розыск пропавшей без вести мисс Грей. До тех пор, пока я не вошел сюда… — Он осекся. В ее лице что-то изменилось. Она напряглась, как будто хотела оградить себя от боли. Может быть, вчера, услышав от Оливера его фамилию, она понадеялась — он приехал ей помочь? Каким-то образом он узнал, что ее обвиняют в убийстве, и считает своим долгом заняться ее делом…

Искорка надежды…

Хэмиш наверняка писал ей о своем командире и о том, чем он занимался в мирной жизни. Сам Ратлидж тоже однажды написал Фионе, он сообщил о гибели Хэмиша, предлагал пустые изъявления сочувствия и заботы. «Он часто рассказывал о вас. Вы были его оплотом и щитом в боях. Он бы хотел, чтобы вы знали, как храбро он умер за свою родину…»

Тогда она поверила утешительной лжи. И даже лелеяла ее…

— Нет-нет, никто мне ничего не говорил… — поспешно ответил Ратлидж. — Видите ли, в Скотленд-Ярде не знают, кто вы такая. Мое начальство больше беспокоит семья Грей.

— Вы бы приехали… если бы знали?

Ратлидж предпочел не отвечать прямо.

— Не мое дело решать, приехать или нет… Все зависит от приказа, а не от личных пожеланий.

— Ваше письмо до сих пор у меня, — сказала Фиона. — А он… писал мне перед концом?

Хэмиш в ту последнюю ночь действительно писал письмо, но после оно насквозь пропиталось его кровью и кровью Ратлиджа. Армейское начальство не сочло нужным отправлять такое письмо адресату, о чем Ратлидж узнал примерно через месяц.