Дар мертвеца

— Инспектор, вот как? Какое дело инспектору из Лондона до дома Бернсов? В нем никто не живет с тех пор, как погиб бедный Робби.

— Да, мне так говорили. Его убили во Франции. Вы помните, когда это было?

— Весной шестнадцатого года! — обиженно ответила соседка, словно он усомнился в ее умственных способностях. — У меня ноги сдают, молодой человек, а не мозги!

— Я не хотел вас обидеть, миссис…

«Старая перечница», — вставил Хэмиш.

— Реберн. Робби еще дразнил меня. Бернс и Реберн[7], говорил, поэт и художник. Лучшее название для адвокатской конторы, чем «Бернс, Грант, Грант и Фрейзер». — Она посторонилась, пропуская его. — Входите! Я не могу стоять здесь все утро.

Следом за хозяйкой он вошел в гостиную, заставленную стеклянными колпаками с останками мертвых животных. Стены украшали огромные рыбы и оленьи головы. Проследив за его взглядом, хозяйка пояснила:

— Мой покойный муж любил охотиться. И на птиц, и на дичь, и рыбу ловил… Лично я его интересов не разделяла, но что поделаешь? Вон туда, в то кресло, пожалуйста. Там я вас лучше буду слышать. Барбара… моя племянница… называет коллекцию варварской. А я к ней уже привыкла. Знаете, особенно красива вон та лиса, мне говорили, что и некоторые птицы тоже очень славные.

«Интересно, кто убил ее муженька?» — спросил Хэмиш.

Встретившись со стеклянными глазами оскалившейся рыси, Ратлидж сел в кресло, указанное миссис Реберн, и, собравшись с мыслями, начал:

— Я только что беседовал с мистером Фрейзером. По его словам, перед тем, как капитан Бернс уехал во Францию, он дал вам ключ от своего дома.

— Мистер Фрейзер ошибается. Капитан Бернс дал мне ключ от своего дома гораздо раньше, в двенадцатом году, когда стал адвокатом. Я должна была впускать в дом маляров и плотников. Потом, когда они закончили ремонт, он попросил меня оставить ключ у себя — вдруг еще что-нибудь понадобится.

— К нему часто приезжали гости?

— Сначала да. Его невеста и ее родные часто приезжали к ужину. После того как началась война, развлекаться стали реже. Но капитан Бернс приезжал домой когда мог и иногда привозил с собой друзей.

— Вы не помните такое имя — Элинор Грей?

— Он был в трауре. Его невеста в конце пятнадцатого года неожиданно умерла. И других молодых леди рядом с ним не было. Мне капитан никогда не рассказывал о других девицах!

— А своих армейских друзей он сюда привозил? — поспешно сменил тему Ратлидж.

— Да, их он иногда приглашал. Помню, один слепой офицер прожил здесь месяц. Был еще летчик с ужасными ожогами лица и рук. По-моему, лучше бы его убили! И еще пара офицеров, которые приезжали отдохнуть в отпуске, своих домов у них не было.

— Не жил ли здесь какой-нибудь сослуживец капитана Бернса примерно в то время, когда… стало известно о его гибели? Насколько мне известно, тот человек мог привезти с собой женщину.

— Примерно в то время здесь действительно жил один офицер. Из Лондона. Как его зовут, не знаю. Но он приехал один, довольно поздно. Поэтому я его и запомнила.

— Потому что он приехал позже, чем ожидалось?

— Нет-нет. Он разбудил меня, а я крепко спала. Молотил в дверь кулаками. Шел дождь, и он промок насквозь. Я отдала ему ключ и захлопнула дверь от ветра. А сама подошла к окну, чтобы проверить, все ли он правильно делает. В плохую погоду там иногда заедает замок. Если бы с ним была женщина, я бы ее увидела. Я бы заметила, как она входит с ним в дом!

— Долго ли тот офицер пробыл в доме капитана Бернса?

— Должен был прожить неделю, а уехал через два дня.

— Он объяснил, почему уезжает раньше времени?

— Я не спрашивала. Он вернул ключ и поблагодарил меня. Но тогда каждый день лил дождь. Наверное, погода наводила на него тоску.

— Куда его ранило? В плечо? В ногу?

— Иногда трудно сказать, а я и не спрашивала. Он был очень смуглый, и я спросила, где он так загорел. Он ответил, что служил в Палестине.

— Он был шотландцем?

— Да. Он сказал, что англичанин, но он был шотландцем.

— Вы бы узнали его, если бы снова увидели?

Она покачала головой:

— Наверное, нет. Лицо у него было не самое запоминающееся. — Она пытливо посмотрела на Ратлиджа, сдвинув очки на кончик носа. — А вот у вас лицо другое. Вас я бы запомнила.

— Если ключ еще у вас, вы не позволите мне войти в дом и осмотреться? — попросил Ратлидж.

— Зачем вам? — с подозрением спросила миссис Реберн.

— Извините, я не имею права отвечать на такие вопросы.

— Что ж, ладно. Пойдемте. Но предупреждаю, я не могу долго стоять на ногах, так что осматривайтесь поскорее!

Она сходила за ключом и повела его к калитке посреди низкой живой изгороди, разделяющей два участка. Пока они шли к двери черного хода, Ратлидж внимательно осматривал дом снаружи. Если спальни с этой стороны, мисс Реберн, скорее всего, знала, кто здесь живет. Но если окна выходят на другую сторону…

Миссис Реберн отперла калитку и велела вытереть ноги перед тем, как входить в дом. Ратлидж послушно вытер ноги о коврик и следом за ней прошел из небольшого тамбура на кухню.

Как только они вошли, Хэмиш заметил: «Здесь и искать-то нечего».