Дар Орла

Я сказал, что все, что мне известно об этом, не выходит за рамки рассказанного мне доном Хуаном. Обращаясь к ней, я назвал ее доньей Флориндой.

— Не называй меня доньей Флориндой, — сказала она с детским жестом досады и смущения. — Я еще не настолько стара и даже не настолько респектабельна.

Я поинтересовался, как же мне к ней обращаться.

— Можно просто Флоринда. Относительно того, кто я такая, могу рассказать тебе прямо сейчас — я женский воин, знающий секреты сталкинга. А относительно того, что я должна для тебя сделать, могу сказать — я собираюсь научить тебя первым семи принципам сталкинга, первым трем принципам правила для сталкеров и первым трем маневрам сталкинга.

Затем она добавила, что для каждого воина является нормальным все забывать, когда взаимодействия осуществляются на левой стороне, и что требуются годы, чтобы потом возвратиться к тому, чему она собирается меня учить. Она сказала, что ее инструктаж — только начало, но что когда-нибудь она закончит мое обучение, но уже при других обстоятельствах.

Я спросил, не будет ли она возражать, если я начну задавать вопросы.

— Делай что хочешь, — сказала она. — Все, что мне от тебя требуется, — твое согласие на практику. В конце концов тебе так или иначе известно все, что мы собираемся обсуждать. Твоим недостатком является неуверенность в себе и то, что ты не хочешь признавать свое знание силой. Нагуаль, будучи мужчиной, загипнотизировал[20] тебя. Ты не можешь действовать самостоятельно. Только женщина может освободить тебя от этого.

Начну с того, что расскажу тебе историю своей жизни, и по ходу дела тебе многое станет ясно. Мне придется рассказывать по частям, поэтому ты будешь приходить сюда довольно часто.

Ее явное желание рассказать мне о своей жизни поразило меня как не соответствующее сдержанности всех остальных относительно своей личной жизни. После многих лет общения с ними я безоговорочно перенял у них это правило, и теперь ее добровольное желание раскрыть мне свою личную жизнь было для меня очень странным.

— Прости, — сказал я, — неужели ты действительно собираешься рассказать мне о своей личной жизни?

— А почему бы и нет? — ответила она вопросом на вопрос.

Я разразился длинным обстоятельным объяснением на тему того, что дон Хуан говорил мне об обременяющей силе личной истории и о том, что каждому воину необходимо стереть ее. Сказал и то, что он запретил мне когда-либо говорить о моей жизни.

Она звонко расхохоталась, как будто я ее чем-то очень обрадовал.

— Это относится только к мужчинам, — сказала она. — Неделание твоей личной жизни состоит в рассказывании бесконечных историй, в которых нет ни единого слова о тебе реальном. Видишь ли, быть мужчиной означает иметь за спиной солидную историю. У тебя есть семья, друзья, знакомые, и у каждого из них есть определенное представление о тебе. Быть мужчиной означает, что ты должен отчитываться, ты не можешь исчезнуть так просто. Для того, чтобы стереть себя, тебе понадобилась уйма труда. Мой случай иной. Я женщина, и это дает мне замечательное преимущество. Мне не надо отчитываться. Известно ли тебе, что женщинам не надо отчитываться?

— Я не знаю, что ты имеешь в виду под необходимостью отчитываться.

— Я хочу сказать, что женщина может легко исчезнуть, — сказала она. — Во всяком случае, женщина может выйти замуж, она принадлежит мужу. В семье, где много детей, дочерей очень рано сбрасывают со счетов, никто не рассчитывает на них, и есть шансы, что какая-нибудь из них исчезнет, не оставив следа. Их исчезновение принимается легко. Сын же, с другой стороны, — это некто, на кого делается ставка. Сыну не так легко ускользнуть и исчезнуть. И даже если он это сделает, он оставит после себя следы. Сын чувствует вину за свое исчезновение, дочь — нет.

Когда Нагуаль учил тебя держать язык за зубами относительно твоей личной жизни, он хотел помочь тебе преодолеть чувство, будто ты плохо поступил по отношению к своей семье и друзьям, которые, так или иначе, рассчитывали на тебя. После целой жизни борьбы воин-мужчина, конечно, стирает себя. Но эта борьба не проходит для него даром. Он становится скрытным, он всегда на страже самого себя. Женщине же не приходится преодолевать эти трудности. Женщина всегда готова раствориться в воздухе. Более того, именно этого от нее и ожидают.

Поскольку я — женщина, я не склонна к скрытности. Мне до нее нет дела. Скрытность — это та цена, которую вам, мужчинам, приходится платить за то, что вы имеете значение для общества. Это борьба только для мужчин, потому что они не хотят стирать себя и находят разные смешные способы, чтобы где-нибудь, как-нибудь выделиться. Возьми, например, себя. Ты повсюду разъезжаешь и читаешь лекции.