Дар Орла

Ла Горда поднялась и начала рассказывать им о месте силы. Нестор стал смеяться над ней, остальные присоединились к нему.

— Никогда больше ты не заставишь нас попасть под твое влияние, — сказал Нестор. — Мы свободны от тебя. Прошлой ночью мы пересекли границы.

Ла Горду это не затронуло, но остальные рассердились. Я громко сказал, что хочу подробнее узнать о тех границах, которые мы пересекли. Нестор объяснил, что это относится только к ним. Ла Горда не согласилась. Казалось, они были готовы сцепиться. Я отвел Нестора в сторону и велел ему рассказать о границах.

— Наши чувства создают границы вокруг чего угодно, — сказал он. — Чем больше мы любим, тем сильнее границы. В данном случае мы любили свой дом. Прежде чем уехать, мы должны были оторвать свои чувства назад. Наши чувства к своему дому доходили до вершин гор на западе нашей долины. Это была граница. Когда мы пересекли вершины гор, зная, что никогда не вернемся назад, мы эту границу разрушили.

— Но я тоже знал, что никогда не вернусь назад, — сказал я.

— Ты не любил эти горы так, как мы, — сказал Нестор.

— Это еще как сказать, — загадочно бросила Ла Горда.

— Мы были под ее влиянием, — сказал Паблито, указывая на Ла Горду. — Она держала всех нас за шиворот. Теперь я вижу, насколько мы были тупы в отношении ее. Мы не можем плакать над пролитым молоком, но больше мы не попадемся.

Лидия и Хосефина присоединились к Нестору и Паблито. Бениньо и Роза смотрели так, словно вся эта стычка совсем их не касается.

В этот момент у меня опять появился проблеск уверенности и авторитетного поведения. Я поднялся и без всякого сознательного желания заявил, что беру все руководство на себя и освобождаю Ла Горду от каких бы то ни было дальнейших обязанностей делать замечания и представлять свои идеи как единственно верное решение. Когда я закончил, то был шокирован собственной смелостью. Все, включая Ла Горду, были довольны. Сила, стоявшая за моей вспышкой, первоначально была физическим ощущением раскрытия моих лобных пазух, а затем осознанием того, где именно находится место, которое мы должны посетить, прежде чем станем свободными, и о котором говорил дон Хуан. Когда открылись мои лобные пазухи, передо мной предстало видение того дома, который так меня заинтриговал.

Я сказал им, куда мы должны ехать. Они приняли мои указания без каких-либо замечаний. Мы расплатились с хозяином постоялого двора и отправились поужинать. Затем, примерно до 11 часов вечера, мы гуляли вокруг площади по прилегающим улочкам. Я подогнал машину, мы шумно уселись и поехали. Ла Горда бодрствовала, чтобы составить мне компанию. Остальные спали. Затем Нестор вел машину, а мы с Ла Гордой спали.

5 ОРДА РАЗГНЕВАННЫХ МАГОВ

Мы добрались до города на рассвете. Тут я занял место за рулем и повел машину прямо к тому дому. Квартала за два до него Ла Горда попросила меня остановить машину. Она вышла и пошла по высокому тротуару. Один за другим остальные вышли из машины и последовали за Ла Гордой. Паблито сказал, что машину надо оставить на площади за квартал отсюда, что я и сделал.

В тот момент, когда я увидел, как Ла Горда поворачивает за угол, я понял, что с ней что-то не в порядке. Она была необычайно бледна. Она подошла ко мне и сказала, что собирается пойти послушать утреннюю мессу в костеле. Лидия тоже захотела пойти. Они пересекли площадь и вошли в церковь.

Я никогда не видел Паблито, Нестора и Бениньо такими мрачными. Роза была напугана, ее рот приоткрылся, глаза, не мигая, смотрели в сторону дома. Только Хосефина сияла. Она панибратски хлопнула меня по спине.

— Ты все-таки добился своего, негодник! — воскликнула она. — Ты таки снял сургуч с этих сукиных детей.

Она смеялась, пока чуть не задохнулась.

— Это то место, Хосефина? — спросил я.

— Конечно, — ответила она. — Ла Горда в те времена всегда ходила в церковь. Она была заядлой богомолкой.

— Ты помнишь вон тот дом? — спросил я, указывая на него.

— Это дом Сильвио Мануэля, — сказала она.

Мы все вздрогнули, услышав это имя. Я почувствовал что-то, похожее на то, как если бы через мои колени прошел электрический ток. Это имя, определенно, не было мне знакомо, и, тем не менее, мое тело подскочило, когда я услышал его. Сильвио Мануэль — такое редкое имя, такое текучее звучание! Трое Хенарос и Роза были так же ошеломлены, как и я. Я заметил, что они побледнели. Судя по тому, что я чувствовал, я должен был быть таким же бледным, как и они.

— Кто такой Сильвио Мануэль? — ухитрился я наконец спросить Хосефину.

— Теперь ты поймал меня, — сказала она. — Я не знаю.

Она ретировалась, сказав, что она сумасшедшая и что ничего из того, что она говорит, всерьез принимать нельзя. Нестор попросил ее рассказать все, что она помнит. Хосефина попыталась сообразить, но она была не тем человеком, который может что-либо делать, когда на него давят. Я знал, что она ответит куда лучше, если к ней не приставать с расспросами. Я предложил найти булочную или какое-нибудь место, где можно перекусить.