Дар полночного святого

- Ну скажи ты, Вера, что-то вразумительное... Думаешь, у меня нет оснований для слез? Перестань душу рвать и так тяжко. - Не выдержала Инга.

В трубке раздавались всхлипы и тихое:

- Погоди, погоди... уже успокоилась... Это ты, Инга, такая сильная, как королева... А я... я... не могу...

- Анна?! - Внутренне содрогнулась Инга, предположив самое страшное.

- ... Валентин Бузыко умер. Упокой Господь его душу...

... Они встретились на кладбище. Элегантная Инга, действительно смахивающая на Алексис Колби из "Династии", в черном костюме и шляпке с вуалеткой, и Верочка, похожая на деревенскую вдову - раздобревшая, с круглым, мягким, заплаканным лицом. Панихида состоялась в крематории. Верочка прилепилась к Инге и не отходила. А когда увидала портрет Вальки подретушированную старую фотографию времен "Евгения Онегина", из тех, что продавали в киосках, повисла у неё на локте:

- Ноги не держат... - И сунула под язык нитроглицерин.

На поминки в дом к старшему сыну они не поехали.

- Может, ко мне зайдем? Ты ведь у меня лет двадцать не была... - Робко предложила Верочка. - Не могу сегодня одна сидеть. Да и помянуть все же надо. А у тебя дома народу полно.

Оказались они в комнате Верочки, служившей то швейной мастерской, то столовой - смотря по обстоятельствам. В тот день "Веритас" был спрятан в тумбочку, лоскуты нигде не валялись, а круглый стол накрыт старой, от теткиных ещё времен, вишневой плюшевой скатертью. Появился на скатерти графинчик с самодельной черносмородиновой наливкой и вазочка с импортным печеньем. Выпили молча по одной и налили еще.

- Ты помнишь, Инга, "Травиату", как он пел вот это... - Верочка тоненько вывела фразу из арии Альберта.

- Мне кажется, в "Аиде" Валька был лучше. Ну, это несколько позже. Инга замялась, - успех Бузыко в "Аиде" приходился на расцвет их романа. А "Травиата" - на любовь Верочки.

- У меня пластинки есть! Я ведь покупала, - похвасталась Верочка.

- Да их всего две и было. Вторая - сборная солянка - "Арии из классических опер в исполнении советских мастеров оперной сцены".

- Времена такие были. Сейчас бы Валя на весь мир гремел. - Верочка включила проигрыватель "Эстония". Боже, в этом доме сохранился такой хлам... Но голос Вальки прорвался издалека, из времен твистов, Нового Арбата, шумных театральных премьер, капустников в ВТО - из времен их молодости... Он был свеж и силен - сама всепобеждающая, вечная любовь.

- А у меня живот вот такой был... - Округлила руки Верочка. - Все говорили - мальчик. - Она с мольбой посмотрела на Ингу. - Ты никому не скажешь? Никому? - Верочка широко улыбнулась. - Анечка - Валина дочь!

Инга опустила глаза... Как же сумела пронести через всю жизнь эта женщина свое бескорыстное, гордое чувство... Брошенная, нищая, она жила радостью от того, что свела её судьба с необыкновенным человеком и подарила чудесную, лучшую на свете дочь.

- Хорошая девочка получилась. Он был бы рад, - неуверенно сказала Инга и выпалила. - Выпьем за наши грехи! - Разве сейчас к месту признаваться в том, что затащил Валька в постель прима-балерину в те дни, когда Верочка была только на третьем месяце.

- А я ни о чем не жалею... И что не сказала ему - не жалею. Он бы все равно растить дочь не смог - бесшабашный был, широкий - все успеть норовил... Гений...

- Да, бабник и алкаш, прости меня Господи! - Инга перекрестилась и обняла Веру. - Я не со злости, это почти комплимент. Да ты что-то, мать, совсем седая, а моложе меня. Правда, седина в светлых волосах мало заметна.

- А у тебя - ни единого седого волоска. И фигура - как у девочки. Вот что значит порода и спокойная жизнь.

- Да крашеная я! Л'Ореаль-Париж, собственными божественными ручками. Тебе светло-русый надо. Я в следующий раз принесу... - А что до породы... Хмм... Дед мой был уездным лекарем, бабка - мещанкой. Это она в НЭП при втором муже, экономисте, разбогатела... Ах, история длинная. И ни к чему тут. - Инга серьезно посмотрела на Верочку. - Речь идет о моей жизни. О блистательной, благополучной, удачливой Инге Кудяковой-Лаури... - Она подперла рукой щеку совсем по-бабьи, и перестала быть похожей на Бетси Тверскую. - ... Было во мне что-то этакое, конечно, было. Воля к победе, желание блистать, быть первой... И жизнь любила - праздник, лесть, мишуру... Ох, как мне этого не хватает... И романов моих безалаберных тоже. Хорошо хоть, есть что вспомнить. - Глаза Инги блеснули трепетным огнем. Она потянулась хребтом, как породистая лошадь.

- Так и не жалей, что погуляла.

- Не жалею! Наверно, каждый рождается для своей доли... Вот я уже далеко не молодуха, а все та же. Та же. Не мужик мне нужен, а преклонение... Преклонение... Суета, слава... Чтобы вокруг все вращалось вертелось. От одного моего мизинца, одного взгляда... Не жалею... Нет, Верка, ни о чем не жалею!

- Давай за это - за жизнь! - Наполнила рюмки Верочка. - Хорошая была, жаловаться грех. А может и впереди ещё что-нибудь светлое состоится. - За нас и за девчонок наших. Ведь у Алины все в порядке? Я рада. Честное слово, рада. И за Аньку тоже.

Инга подозрительно заглянула в потеплевшие глаза Веры: