Дар полночного святого

Четвертого Карлос пропал. До начала представления оставались считанные минуты. Аня ежеминутно поглядывала на часы, прислушивалась к шагам в коридоре.

- Чего трепещешь? Фил не хуже Ларсика станцует. Вы ж с ним репетировали, - заметила Лида её беспокойство.

- Фил? А разве... Разве Ларсена сегодня не будет?

- Ты что, не в курсе? Да он отгул взял. На три дня. Пушкарь сообщил нам, что господин Ларсен отбыл в творческую командировку за рубеж. В Таллинский мюзик-холл... А тебе что сказал? - Заинтересовалась Лида, удивленная растерянностью Ани.

- Мне?! - Аня приподнялась и снова опустилась в кресле. - Я неважно себя чувствую. Честно...

Программу она отработала кое-как. К ночи поднялась высокая температура. Аня металась в жару, впадая временами в тяжелый сон.

И снилось одно: она спит на своем диване, неслышно входит Карлос, берет стул, ставит его возле дивана и тихо сидит, глядя на спящую. Час, два, три - до утра. Открыв глаза, она увидела сидящего рядом Карлоса. В комнате синели густые сумерки. Аня протянула руку, коснулась его колена и, оторопев, села.

- Давно пришел?

- Нет. Не хотел будить. Вера Владимировна ушла в гости. Велела напоить тебя чаем. У меня уже все готово. Вносить?

- Постой... - Включив лампу на тумбочке, Аня сжала виски. - Не пойму, - ты настоящий? Мне здесь всякая бредятина мерещилась... Например, что ты уехал в Таллин... - Аня вопросительно посмотрела на Карлоса, он поймал и сжал её руки в своих ладонях.

- Я здесь. Это хорошо. А все остальное плохо. - Он достал из кармана джинсового пиджака плейер и протянул Ане. - Помнишь, ты застала меня в гримерке - я что-то бормотал и засуетился как воришка? Это моя исповедь - я не пишу дневник, а беседую с магнитофоном. Запись легко уничтожить. Три дня назад я разделался со всем своим архивом. Осталась вот эта кассета, она торчала в плейере. Здесь совсем немного. Послушай, - я принесу тебе ужин.

"... Если б знать, если б быть сильнее... - голос Карлоса на пленке казался чужим. - Я смотрел на неё и чувствовал всеми своими потрохами, как возвращаюсь к себе. Прощай, Ларсик, - Карлос плюет в твою мерзкую, свиную харю...

... Кто говорит сейчас? Кто? - Ты - недоумок, вконец раздрызганный, загнанный в тупик тип? Ты сладострастно засматриваешься на булыжник в дворовом колодце и думаешь - как просто все кончить... Она спит. В мастерской чахлый зимний рассвет. Год кончается. Кончается мой год... Я встал перед листом бумаги и мои руки сами взялись изображать ЕГО - дьявола, погибель. Черным углем, коряво, убийственно... А потом, появились цветные мелки, его наглая, манящая нагота начала оживать. Я не хотел этого... Но он оживал, он смотрел на меня, звал... Я уничтожил его. Кисть, пропитанная алой тушью. Я утопил его в крови... Кончено... Свободен... Свободен?

... Люблю её. Да, - люблю. Хочу. Хочу принадлежать ей. Хочу растворить её в себе. Присвоить. Хочу кормить, одевать, укутывать, видеть её радость, её жаждущее тело, слышать смех, крики. Хочу солнечный дом и лохматого пса. А она, - пусть ходит переваливаясь, поглаживая живот с нашим ребенком... Пусть, пусть, пусть... Кого молить помочь нам? Молю тебя - не оставляй меня, девочка...

... Кончено? Кончено. Пора ставить точку, пора утереть сопли. И признайся себе честно - ты дерьмо, Ларсик. Наслаждайся своей дерьмовой жизнью. И оставь её в покое... Гуд бай, Энн... Забудь, забудь, забудь все... Прости."

Аня выключила магнитофон. В дверях появился Карлос с чайником и подносом.

- Уйти сразу или будешь бить?

- Уходи. - Она бросила на тумбочку плейер. - Гуд бай, Ларсик.

- Ты поняла?..

- Гуд бай, в пределах моего знания английского. Я училась в спецшколе. Попрощался - уходи.

- И нет никаких вопросов?

- Мама говорит: понять, значит простить. Я поняла, что не нужна тебе. Это главное. А кто мой соперник - волнующая эстонка, ЦРУ или сам дьявол не имеет значения. Он победил. Не верю, что смогу когда-нибудь полюбить кого-то сильнее... Очевидно, этого мало. Ты не виноват.

Карлос закрыл глаза и стиснул зубы. На скулах выступили желваки.

- Я маленький и трусливый. Гнусный вампир. Я не должен был прикасаться к тебе... Но жутко хотелось спастись...

- Ты схватился за меня, надеялся - берег. Оказалось, соломинка. Мы оба слабаки, Карлито.

Он упал на колени возле дивана и спрятал лицо в её протянутых ладонях. Склонившись, Аня прижала лохматую голову к своей груди и поняла, что плачет - в черные волосы Карлоса падали частые-частые, крупные-крупные слезы.

- Выслушай меня. Тебе будет противно, гадко - не выгоняй. Мне необходимо объяснить.