Дар Прозерпины

Потом Иван Иванович простер руки вверх, и тело его охватила мелкая дрожь, которая все нарастала и нарастала, в итоге вылившись в настоящий экстаз. Потом дрожь так же быстро начала униматься. И вот, вспотевший и вымотанный, в модном фраке, он уселся прямо в уличную пыль.

– Сейчас будет, – пообещал он, – сейчас все будет…

Ждать пришлось совсем недолго, колонны идущих и замедляющих ход граждан не успели рассыпаться. После произнесенных Ивановым заклинаний из канавы выползла громадная змея устрашающих размеров и окраса. Впрочем, никто и не подумал посторониться или отпрянуть. Зачем? Иван Иванович все знает, все умеет, он мудр и смел, он защитит в случае опасности.

Змей, устало ворочая раздвоенным языком, прошипел:

– Вы вызывали меня, князь?

– Да, Великий герцог Аниквелис, хозяин двадцати старших и ста младших герцогов, Властелин Огня и Князь саламандр, вызывал. – Иванов поднялся, отряхивая от пыли брюки. – Этим людям слишком холодно…

– Хозяйка знает?

– Она в курсе. Я вызвал тебя по ее просьбе…

Змей тяжело вздохнул и зашелестел в канаву. Иванов тем временем снова занял место во главе колонны, обернувшись, как это он любил делать, в паяца. Взмахнув руками, он заставил играть оркестр, и процессия тронулась. Улица заполнилась гомоном и шумом толпы. Веселье, беспричинный эмоциональный подъем и удаль целиком овладели гражданами…

Становилось теплее. Кто-то скидывал куртки, повязывая их вокруг бедер, кто-то снимал пальто, вешая их на ветки деревьев, дескать, потом заберу! Свист, улюлюканье и радость во всех концах колонны достигли апогея. Действительно, волшебство сбывалось, температура воздуха поднималась все выше и выше.

– Хвала Ивану Ивановичу! – крикнул кто-то, и его возглас тут же подхватили тысячи глоток. Потом уже другой, более патриотичный гражданин, словно напоминая:

– Хвала Фрумкину!

И вновь толпа подхватила возглас и понесла его из конца в конец. Кто-то предложил «качнуть» почтальона, и вот Фрумкин, против своего желания, был подхвачен десятками рук и, точно на батуте, стал подскакивать вверх-вниз, опасаясь всякий раз оказаться не пойманным и ушибленным о старый асфальт видавшего виды центрального проспекта. Потом истерия как-то сама собой улеглась. Фрумкина поставили на ноги.

А жара тем временем давала о себе знать. Уже никого не было видно ни в куртках, ни в пальто, кроме разве самых старых старушек, которые в любую погоду кутаются в теплые вещи. Многие стали снимать майки, кто-то остался лишь в штанах, закатав их на манер шорт.

– Батюшка Александр, чой-то на свете белом деется! – запричитала старушка, бросившись чуть не под ноги к почетному служителю церкви, вышагивающему наравне со всеми и держащему впереди себя крест на вытянутой руке.

– Все это игры Диавола, сестра… молитесь… – ответствовал священный муж.

Из первых рядов кто-то даже брякнул:

– Может, хватит тепла?

Но на него цыкнули, и он осекся. Ивану Ивановичу виднее, что и как. Потом, не может же жара бесконечно нарастать?! Одни продолжали обмахиваться откуда-то извлеченными веерами, другие мастерили из газеты пилотки, на манер тех, которые делают маляры. Раскрылось несколько зонтиков от солнца, которое, пробиваясь через тучи, светило все беспощадней и беспощадней, накаляя асфальт, вызывая на расстоянии миражи. Вот по толпе пронеслось: «Ох! Ой!» Кто-то не выдержал и свалился от солнечного удара. Его тут же обступили плотным кольцом и послышалось: «Доктора! Доктора!» Явившийся тут же гражданин, веско заявивший, что он врач, констатировал солнечный удар. «Солнечный удар, солнечный удар», – пронеслось в колоннах. Про потерпевшего сразу как-то забыли, теперь озаботившись тем, как бы самим укрыться от палящего сквозь прорехи в густых грозовых тучах солнца. Доктор, кажется в одиночку, отволок бедолагу с солнечным ударом под ближайший куст, засунул ему в рот пилюлю и стал интенсивно обмахивать сложенной в несколько раз газетой.

Когда послышались крики, Андрей Макаров понял: вот оно, началось! По возможности огибая и не слишком сильно расталкивая идущих навстречу людей, он помчался к тому месту, где упал в обморок человек. Потерпевшего и доктора он нашел уже возле кустов, дарующих спасительную тень. Беднягу повернули на бок, расстегнули ворот рубашки.

– Что с ним? – спросил следователь.

– Обыкновенный солнечный удар, разновидность теплового удара. Он уже приходит в себя, – ответил доктор, не отвлекаясь от обмахивания «пациента» газетой.

– Почему?

– Как – почему? – удивился доктор. – Жара ведь какая…

– Правда, а я что-то не чувствую. По-моему, как было около плюс десяти, так и осталось…

– Вы что, шутите? – Доктор посмотрел на Андрея как на умалишенного. Андрей же, в свою очередь, отчетливо увидел в глазах врача сотни неправильно поставленных диагнозов и неверно выписанных рецептов, которые в некоторых случаях приводили и к летальному исходу.

– Нет, я не шучу. Погода как была, так и остается слишком холодной для конца мая.

– Вы перегрелись или сумасшедший! – воскликнул доктор. – Впрочем, какая теперь разница… Если вы не чувствуете этой жары, значит, вам повезло… скажите спасибо…