Дар речи

– Потому что Шука, – спокойно ответила Шаша. – Вам с сыром или с ветчиной?

– С сыром, если можно. Это потому, что вы Сосновскому дали коленом по яйцам, когда он решил с вами поближе познакомиться? Самому богатому в России человеку – по яйцам!

Широкий в плечах, среднего роста, бритоголовый, Арсен напоминал борца-классика.

– Хочу рассказать вам, Арсен, – сказал я, – что́ мы тут надумали. Как вы смотрите на то, чтобы в нашем разговоре участвовал Дидим? – Я жестом остановил его. – Несколько дней назад в результате шока Виссарион Шкуратов утратил дар связной речи. Он молчит. Врачи пока не знают, что случилось, и предполагают мутизм. Хотя они в этом и не уверены…

– Если не уверены, требуйте полного обследования! И не теряйте времени. Поверьте, я знаю, о чем говорю: шизофазия жены была по моей вине запущена, и теперь я живу в аду…

– Простите, – сказала Шаша, протягивая ему бутеброд на блюдце. – С сыром.

– Спасибо, – сказал Арсен. – Не терпится увидеть легендарного Дидима. А почему Дидим? Знаю, что по-гречески это близнец, но чей?

– В юности Дидим и Шрамм были очень похожи, – сказала Шаша.

– Я правильно понимаю, – сказал Арсен, – что мне предстоит сыграть роль разбойника, который неожиданно врывается в тихий домик пастора и на глазах у родителей насилует их бедную дочь?

– Н-ну, не совсем, – сказала Шаша. – Мы надеемся, что этот разговор вернет Дидима к жизни, скажем так. Никакого насилия, разумеется. Любой экспромт должен быть тщательно подготовленным.

Когда мы вошли, Дидим лежал на диване, опершись локтем о шкатулку, в которой хранились прощальные письма. Может быть, незадолго до нашего появления он перечитывал их, а может, хотел сжечь. Выглядел он неважно. Рядом с диваном стояла полупустая литровая бутылка виски «Choice Old Cameron Brig». Стакана поблизости видно не было – значит, пил из горлышка.

– Привет, – сказала Шаша. – К тебе гости. Не возражаешь?

Дидим сел, спустив ноги на пол, и я вдруг понял, что ни разу не видел его босиком.

Он вообще никогда не позволял себе расхристанности, распахнутых на груди рубашек, босых ног и прочих случаев gypsy style, касавшихся напитков, сигарет, автомобилей и т. п. Некоторая небрежность в одежде была всегда тщательно продуманной и элегантной. А тут – босые ноги, футболка с рожей…

Пьяным он не казался, но взгляд его был странным – слишком неподвижным.

– Слышать-то он нас, может, и слышит… Но слушает ли? – проворчал я.

Шаша взглядом указала нам на кресла, поставила перед каждым по стакану. Арсен было встрепенулся – возможно, хотел напомнить, что он за рулем, – но Шаша взглядом заставила его молчать. Налила виски мне, Арсену и Дидиму.

– Будем считать, – сказала она, – что мы оказались в одиннадцатой песни «Одиссеи», где говорится о сошествии Одиссея в царство Аида. Ему нужен слепой прорицатель Тиресий, который откроет, как долго Посейдон будет преследовать и мучить главного героя. Одиссей выкапывает яму у врат Аида, выливает в нее мед, вино и кровь черного барана и черной овцы. В баране примерно пять литров крови, значит, в распоряжении Одиссея – десятилитровое ведро с кровью. На этот манкий запах из Аида поднимаются души гематоголиков, среди них – душа Тиресия, который рассказывает герою историю его дальнейшей жизни. После этого появляются другие души: тень Антиклеи, матери Одиссея, тени Агамемнона, Ахилла, Аякса и далее по тексту. Вот этим мы и займемся – вызовем тени, которые нельзя обнять, но можно выслушать. – Повернулась к Дидиму. – Ты ж не против? Ты же не хочешь, чтобы выступающий от имени теней господин Жуковский солгал, написав, что Агамемнон убил Клитемнестру, а Аякс простил и обнял Одиссея?

Лицо Дидима осталось невозмутимым, стакан с виски он взял недрогнувшей рукой.

– Вот в чем разница между мной и вами, Шаша, – проговорил Арсен. – Мне интересно узнавать новое, а для вас оно – давным-давно старое. И кстати, я в этой истории кто – Одиссей или Тиресий?

– Вы, надеюсь, останетесь Жуковским, – сказала Шаша. – Начните, скажем, с деда – Виссариона…